Лев Толстой - "После бала" (читать онлайн, краткая биография, критика)

ЛЕВ ТОЛСТОЙ
(1828-1910)

Лев Николаевич Толстой родился в усадьбе Ясная Поляна Тульской губернии. Его отец принадлежал к старинному дворянскому роду Толстых, а мать — к роду князей Волконских. Мальчику не исполнилось и двух лет, когда умерла его мать, а черев семь лет ушёл из жизни отец. Воспитанием детей занимались родственники, в частности, сестра отца, жившая в Казани.

Будущий писатель получил хорошее домашнее воспитание. С детских лет он задумывался над тем, как сделать людей счастливыми. Во многом этому способствовала история о «зелёной палочке», придуманная старшим братом Николаем. На этой палочке была написана тайна — как избавить людей от несчастий, а узнать эту тайну могли только любящие друг друга «муравейные
братья». Дети играли в «зелёную палочку» и верили в то, что она зарыта на
краю оврага в Ясной Поляне. Спустя многие годы Л. Толстой записал легенду
о «зелёной палочке» в своих «Воспоминаниях»: «Идеал муравейных братьев,
льнущих любовью друг к другу (...) остался для меня тот же. Как я тогда верил,
что есть та зелёная палочка, на которой написано то, что должно уничтожить
всё зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что есть эта ис-
тина и что будет она открыта людям...» На протяжении всей жизни писателя
волновали сложные вопросы: как уничтожить зло, что хорошо и что плохо,
как усовершенствовать самого себя.

В шестнадцать лет Л. Толстой поступил в Казанский университет, но в
1847 г. оставил это учебное заведение, потому что ему не нравилась учёба по
казённым программам. Он решил заняться самообразованием и переехал в
Ясную Поляну, которая к этому времени перешла в его собственность. Здесь
Л. Толстой ежедневно трудился над освоением многих наук, изучал иностран-
ные языки, сельское хозяйство, занимался живописью и музыкой, продолжал
вести дневник, начатый ещё в университете. Это было время поисков себя и
своего призвания в жизни.

В 1851 г. по совету брата Николая Л. Толстой уехал на Кавказ, где шли
военные действия. Там он оставался два года, а когда началась Крымская вой-
на, перевёлся в войска, участвующие в боях на Крымском полуострове. На
войне храброму молодому офицеру не раз приходилось рисковать жизнью
и подвергаться смертельной опасности, он был удостоен нескольких наград.

В тяжёлых военных условиях Л. Толстой продолжил начатую в 1851 г.
писательскую деятельность, в частности, опубликовал повесть «Детство»
(1852). В 1855 г. он написал цикл повестей «Севастопольские рассказы»,
в которых правдиво изобразил истинное «лицо» войны.

В 1856 г. писатель навсегда оставил воен-
ную службу. Он вернулся в Ясную Поляну и
поселился в доме своего деда, князя Н. С. Вол-
конского. С тех пор этот дом стал постоянным
местом жительства Льва Николаевича. Куда
бы ни уезжал Л. Толстой — в Москву, в Пе-
тербург, за границу, он всегда возвращался в
Ясную Поляну. Здесь была его родина, и здесь
жила его семья. Здесь он прожил большую
часть своей жизни, задумал и написал боль-
шинство своих произведений. В своём имении писатель открыл школу для
крестьянских детей и сам в ней преподавал.

Л. Толстой завещал похоронить себя в Ясной Поляне, на краю оврага, где
была зарыта «зелёная палочка», на которой был написан секрет человеческого
счастья.

Сейчас в Ясной Поляне находится Музей-усадьба Л. Н. Толстого. В доме,
изображённом на фотографии, Лев Николаевич прожил 50 лет. Здесь сохра-
нились его личные вещи, а также библиотека, которая насчитывает 2 тыс. книг.
В Ясной Поляне писатель создал такие известные романы, как «Война и мир»
(1863-1869), «Анна Каренина» (1875-1877), рассказ «После бала» (1903)
и многие другие произведения.

• Полное собрание сочинений Л. И. Толстого составляет 90 томов, а общее
количество рукописных материалов в архиве писателя превышает 500 тыс. листов.

В музее Л. Н. Толстого хранится более 50 тыс. писем. Эти архивные материалы
содержат также переписку со многими деятелями русской и мировой культуры.

ПОСЛЕ БАЛА

Рассказ
(В сокращении)

— Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо,
что дурно, что всё дело в среде, что среда заедает. А я думаю, что всё дело в
случае. Я вот про себя скажу.

Так заговорил всеми уважаемый Иван Васильевич после разговора, шед-
шего между нами, о том, что для личного совершенствования необходимо
прежде изменить условия, среди которых живут люди. Никто, собственно,
не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у Ивана
Васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие
вследствие разговора мысли, и по случаю этих мыслей рассказывать эпизо-
ды из своей жизни. (...) Рассказывал он очень искренно и правдиво. Так он
сделал и теперь.

—    Я про себя скажу. Вся моя жизнь сложилась так, а не иначе, не от среды,
а совсем от другого.

—    От чего же? — спросили мы.

—    Да это длинная история. Чтобы понять, надо много рассказывать.

—    Вот вы и расскажите.

Иван Васильевич задумался, покачал головой.

—    Да, — сказал он. — Вся жизнь переменилась от одной ночи, или скорее

утра.

—    Да что же было?

—    Л было то, что был я сильно влюблён. Влюблялся я много раз, но это
была самая моя сильная любовь. Дело прошлое; у неё уже дочери замужем.
Это была Б... да, Варенька Б... — Иван Васильевич назвал фамилию. — Она
и в пятьдесят лет была замечательная красавица. Но в молодости, восем-
надцати лет, была прелестна: высокая, стройная, грациозная и величествен-
ная, именно величественная. Держалась она всегда необыкновенно прямо,
как будто не могла иначе, откинув немного назад голову, и это давало ей,
с её красотой и высоким ростом, несмотря на её худобу, даже костлявость,
какой-то царственный вид, который отпугивал бы от неё, если бы не ласко-
вая, всегда весёлая улыбка, и рта, и прелестных блестящих глаз, и всего её
милого, молодого существа.

—    Каково Иван Васильевич расписывает.

—    Да как ни расписывай, расписать нельзя гак, чтобы вы поняли, какая
она была. Но не в том дело: то, что я хочу рассказать, было в сороковых годах.
Был я в то время студентом в провинциальном университете. Не знаю, хорошо
ли это, или дурно, но не было у нас в то время в нашем университете никаких
кружков, никаких теорий, а были мы просто молоды и жили, как свойственно
молодости: учились и веселились. Был я очень весёлый и бойкий малый, да ещё
и богатый. Был у меня иноходец’ лихой, катался с гор с барышнями (коньки
ещё не были в моде), кутил с товарищами (...). Главное же моё удовольствие
составляли вечера и балы. Танцевал я хорошо и был не безобразен.

—    Ну, нечего скромничать, — перебила его одна из собеседниц. — Мы ведь
знаем ваш ещё дагерротипный^{140 141} портрет. Не то, что не безобразен, а вы были
красавец.

—    Красавец так красавец, да не в том дело. Л дело в том, что во время этой
моей самой сильной любви к ней был я в последний день масленицы на бале
(...). Бал был чудесный: зала прекрасная, с хорами, музыканты — знаменитые в
то время крепостные помещика-любителя, буфет великолепный и разливанное
море шампанского. Хоть я и охотник был до шампанского, но не пил, потому
что без вина был пьян любовью, но зато танцевал до упаду', танцевал и кадрили,
и вальсы, и польки, разумеется, насколько возможно было, всё с Варенькой.

Она была в белом платье с розовым поясом и в белых лайковых перчатках, не-
много не доходивших до худых, острых локтей, и в белых атласных башмачках.
(...) Не я один, все смотрели на неё и любовались ею, любовались и мужчины и
женщины, несмотря на то, что она затмила их всех. Нельзя было не любоваться.

По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности
танцевал я почти всё время с ней. Она, не смущаясь, через всю залу шла прямо
ко мне, и я вскакивал, не дожидаясь приглашения, и она улыбкой благодарила
меня за мою догадливость. (...)

Так вот танцевал я больше с нею и не видал, как прошло время. Музыканты
уж с каким-то отчаянием усталости, знаете, как бывает в конце бала, подхва-
тывали всё тот же мотив мазурки, из гостиных поднялись уже от карточных
столов папаши и мамаши, ожидая ужина, лакеи чаще забегали, пронося что-то.
Был третий час. Надо было пользоваться последними минутами. Я ещё раз
выбрал её, и мы в сотый раз прошли вдоль залы. (...)

—    Смотрите, папа просят танцевать, — сказала она мне, указывая на высо-
кую статную фигуру её отца, полковника с серебряными эполетами, стоявшего
в дверях с хозяйкой и другими дамами.

—    Варенька, подите сюда, — услышали мы громкий голос хозяйки (...).

Варенька подошла к двери, и я за ней.

—    Уговорите, machere¹, отца пройтись с вами. Ну, пожалуйста, Пётр Вла-
диславич, — обратилась хозяйка к полковнику.

Отец Вареньки был очень красивый, статный, высокий и свежий старик.
Лицо у него было очень румяное, с белыми a la Nicolas I^{142 143} подвитыми усами,
белыми же, подведёнными к усам бакенбардами и с зачёсанными вперёд височ-
ками, и та же ласковая, радостная улыбка, как и у дочери, была в его блестящих
глазах и губах. Сложён он был прекрасно, с широкой,
небогато украшенной орденами, выпячивающейся по-
военному грудью, с сильными плечами и длинными,
стройными ногами. Он был воинский начальник тина
старого служаки николаевской выправки.

Когда мы подошли к дверям, полковник отказы-
вался, говоря, что он разучился танцевать, но всё-таки,
улыбаясь, закинув на левую сторону руку, вынул шпагу
из портупеи¹⁴³, отдал её услужливому молодому челове-
ку и, натянув замшевую перчатку на правую руку, —

«надо всё по закону», — улыбаясь, сказал он, взял руку
дочери и стал в четверть оборота, выжидая такт.

Дождавшись начала мазурочного мотива, он бойко
топнул одной ногой, выкинул другую, и высокая, груз-
ная фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно,
с топотом подошв и ноги об ногу, задвигалась вокруг залы. Грациозная фигура
Вареньки плыла около него, незаметно, вовремя укорачивая или удлиняя шаги
своих маленьких белых атласных ножек. Вся зала следила за каждым движени-
ем нары. Я же не только любовался, но с восторженным умилением смотрел на
них. Особенно умилили меня его сапоги, обтянутые штрипками¹, — хорошие
опойковые^{144 145}сапоги, но не модные, с острыми, а старинные, с четвероугольными
носками и без каблуков. Очевидно, сапоги были построены батальонным са-
пожником. «Чтобы вывозить и одевать любимую дочь, он не покупает модных
сапог, а носит домодельные», — думал я, и эти четвероугольные носки сапог
особенно умиляли меня. Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но
теперь был грузен, и ноги уже не были достаточно упруги для всех тех кра-
сивых и быстрых на¹⁴⁶, которые он старался выделывать. Но он всё-таки ловко
прошёл два круга. Когда же он, быстро расставив ноги, опять соединил их и,
хотя и несколько тяжело, упал на одно колено, а она, улыбаясь и поправляя
юбку, которую он зацепил, плавно прошла вокруг него, все громко зааплоди-
ровали. С некоторым усилием приподнявшись, он неясно, мило обхватил дочь
руками за уши и, поцеловав в лоб, подвел её ко мне, думая, что я танцую с ней.
Я сказал, что не я её кавалер.

— Ну, всё равно, пройдитесь теперь вы с ней, — сказал он, ласково улыбаясь
и вдевая шпагу в портупею.

Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое
её выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке осво-
бодила всю скрытую в моей душе способность любви. 51 обнимал в то время
весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку (...), и её мужа, и её гостей, и её
лакеев (...). К отцу же её, с его домашними сапогами и ласковой, похожей на
неё, улыбкой, я испытывал в то время какое-то восторженно-нежное чувство.

Мазурка кончилась, хозяева просили гостей к ужин)', но полковник Б. от-
казался, сказав, что ему надо завтра рано вставать, и простился с хозяевами.
51 было испугался, что и её увезут, но она осталась с матерью.

После ужина я танцевал с нею обещанную кадриль¹⁴⁷, и, несмотря на то, что
был, казалось, бесконечно счастлив, счастье моё всё росло и росло. Мы ничего
не говорили о любви. Я не спрашивал ни её, ни себя даже о том, любит ли она
меня. Мне достаточно было того, что я любил её. И я боялся только одного,
чтобы что-нибудь не испортило моего счастья.

Когда я приехал домой, разделся и подумал о сне, я увидал, что это совер-
шенно невозможно. У меня в руке было пёрышко от её веера и целая её пер-
чатка, которую она дала мне, уезжая, когда садилась в карету и я подсаживал
её мать и потом её. (...)

Нет, я был слишком счастлив, я не мог спать. Притом мне жарко было в на-
топленных комнатах, и я, не снимая мундира, потихоньку вышел в переднюю,
надел шинель, отворил наружную дверь и вышел на улицу.

С бала я уехал в пятом часу, пока доехал домой, посидел дома, прошло ещё
часа два, так что, когда я вышел, уже было светло. Была самая масленичная
погода, был туман, насыщенный водою снег таял на дорогах, и со всех крыш
капало. Жили Б. тогда на конце города, подле большого поля, на одном конце
которого было гулянье, а на другом — девический институт. Я прошёл наш
пустынный переулок и вышел на большую улицу, где стали встречаться и пеше-
ходы и ломовые с дровами на санях, достававших полозьями до мостовой. (...)

Когда я вышел на поле, где был их дом, я увидал в конце его, по направле-
нию гулянья, что-то большое, чёрное и услыхал доносившиеся оттуда звуки
флейты и барабана. В душе у меня всё время пело и изредка слышался мотив
мазурки. Но это была какая-то другая, жёсткая, нехорошая музыка.

«Что это такое?» — подумал я и по проезженной посередине поля, скольз-
кой дороге пошёл по направлению звуков. Пройдя шагов сто, я из-за тумана
стал различать много чёрных людей. Очевидно, солдаты. «Верно, ученье», —
подумал я и вместе с кузнецом в засаленном полушубке и фартуке, нёсшим
что-то и шедшим передо мной, подошёл ближе. Солдаты в чёрных мундирах
стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались.
Позади их стояли барабанщик и флейтщик и не переставая повторяли всё ту
же неприятную, визгливую мелодию.

—    Что это они делают? — спросил я у кузнеца, остановившегося рядом со
мною.

—    Татарина гоняют за побег, — сердито сказал кузнец, взглядывая в даль-
ний конец рядов.

Я стал смо треть туда же и увидал посреди рядов что-то страшное, прибли-
жающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголённый по пояс человек,

привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шёл высо-
кий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой.
Дёргаясь всем телом, шлёпая ногами по талому снегу, наказываемый, под
сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опро-
кидываясь назад — и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его
вперёд, то падая наперёд — и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения,
тянули его назад. И не отставая от него, шёл твёрдой, подрагивающей походкой
высокий военный. Это был её отец, с своим румяным лицом и белыми усами
и бакенбардами.

При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал смор-
щенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая
белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был со-
всем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы,
помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но братцы не милосердовали,
и, когда шествие совсем поравнялось со мною, я видел, как стоявший против
меня солдат решительно выступил шаг вперёд и, со свистом взмахнув палкой,
сильно шлёпнул ею по спине татарина. Татарин дёрнулся вперед, но унтер-
офицеры удержали его, и такой же удар упал на него с другой стороны, и опять
с этой, и опять с той. Полковник шёл подле и, поглядывая то себе иод ноги,
то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щёки, и медленно вы-
пускал его через оттопыренную губу. Когда шествие миновало то место, где я
стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то
такое пёстрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это
было тело человека.

—    О Господи, — проговорил подле меня кузнец.

Шествие стало удаляться, всё так же падали с двух сторон удары на спо-
тыкающегося, корчившегося человека, и всё так же били барабаны и свисте-
ла флейта, и всё так же твёрдым шагом двигалась высокая, статная фигура
полковника рядом с наказываемым. Вдруг полковник остановился и быстро
приблизился к одному из солдат.

—    51 тебе помажу, — услыхал я его гневный голос. — Будешь мазать? Будешь?

И я видел, как он своей сильной рукой в замшевой перчатке бил по лицу

испуганного малорослого, слабосильного солдата за то, что он недостаточно
сильно опустил свою палку на красную спину татарина.

—    Подать свежих шпицрутенов¹⁴⁸! — крикнул он, оглядываясь, и увидал меня.
Делая вид, что он не знает меня, он, грозно и злобно нахмурившись, поспешно
отвернулся. Мне было до такой степени стыдно, что, не зная, куда смотреть, как
будто я был уличён в самом постыдном поступке, я опустил глаза и поторопился
уйти домой. Всю дорогу в ушах у меня то била барабанная дробь и свистела
флейта, то слышались слова: «Братцы, помилосердуйте», то я слышал само-
уверенный, гневный голос полковника, кричащего: «Будешь мазать? Будешь?»

Л между тем на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска,
такая, что я несколько раз останавливался, и мне казалось, что вот-вот меня
вырвет всем тем ужасом, который вошёл в меня от этого зрелища. Не помню,
как я добрался домой и лёг. Но только стал засыпать, услыхал и увидал опять
всё и вскочил. (...)

Что ж, вы думаете, что я тогда решил, что то, что я видел, было — дурное
дело? Ничуть. «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми
необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знач», — думал
я и старался узнать это. Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого.
Л не узнав, не мог поступить в военную службу, как хотел прежде, и не только
не служил в военной, но нигде не служил и никуда, как видите, не годился. (...)

—    Ну, а любовь что? — спросили мы.

—    Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто
бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал пол-
ковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал
реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. Так вот какие бывают дела
и от чего переменяется и направляется вся жизнь человека. А вы говорите... —
закончил он.

Ясная Поляна, 20 августа 1903 г.

Рассказ — небольшое эпическое произведение, повествующее об одном или
нескольких событиях в жизни человека. В рассказе, как правило, содержится одна
сюжетная линия, один или несколько эпизодов и присутствует небольшое количество
персонажей. От повести рассказ отличается меньшим объёмом. Рассказ относится
к малой эпической форме, а повесть — к средней.

Эпизод — это изображение одного события в художественном произведении,
имеющего начало и конец.

Л. Толстой написал рассказ «После бала» в возрасте 75 лет, но опубликован
он был уже после смерти писателя, в 1911 г. Действие этого произведения про-
исходит в 40-е годы XIX в., во времена царствования Николая I, которого за
жестокие порядки в армии называли Николаем Палкиным. В те годы в солдатах
служили 25 лет, а всякая попытка к бегству жестоко наказывалась. Проблема
наказания провинившихся в армии волновала писателя и была знакома ему
из нескольких источников.

В основу рассказа положена история, которая произошла в Казани с
Сергеем Николаевичем, одним из братьев Л. Толстого. После смерти отца в
1841 г. Лев и его братья переехали в Казань, где жили в доме состоятельных
родственников. Брат влюбился в дочь воинского начальника. Однажды он стал
свидетелем жестокого наказания солдата, которым командовал отец любимой
девушки. После этого случая он перестал бывать в их доме, а его чувство к до-
чери воинского начальника угасло.

Спустя многие годы история, рассказанная братом, нашла отражение в
«Дневнике» Л. Толстого. Вначале в 1903 г. появилось название «Рассказ о бале
и сквозь строй», а затем детальная запись о бале и о том, чем он закончился:
«И наутро, после влюблённой бессонной ночи, звуки барабана, и сквозь строй
гонят татарина, и воинский начальник велит больней бить...»

Задолго до создания рассказа «После бала» Л. Толстой написал статью
«Николай Палкин» (1886), в которой резко осудил телесные наказания, при-
меняемые в армии в николаевскую эпоху.

В этой статье, запрещённой в России, Лев Николаевич описал встречу с
95-летним стариком, который рассказал о том, как истязали солдат в армии,
прогоняя их сквозь строй и до смерти забивая шпицрутенами. «Он рассказал
подробно, — пишет Л. Толстой, — про это ужасное дело. Как ведут человека,
привязанного к ружьям и между поставленными улицей солдатами с шпицру-
тенами (...), как все бьют, а позади солдат ходят офицеры и покрикивают: „Бей
больней!“»Излагая эти факты, Л. Толстой делает выводы о том, что общество
поразила «болезнь обмана», что никакой закон не может быть выше закона
любви и жалости к ближнему. Писатель призывал «жалеть, любить, не убивать
и не мучить своих братьев».

Роль композиции в раскрытии замысла автора
в рассказе Л. Толстого «После бала»

Композиция — построение художественного произведения, расположение и
взаимосвязь всех его частей, образов и эпизодов. Композиция обеспечивает худо-
жественному произведению его целостность. «...Нельзя вынуть один стих, одну сцену,
одну фигуру, один такт из своего места и поставить в другое, не нарушив значение
всего произведения», — писал Л. Толстой.

В каждом произведении композиция имеет свои особенности, которые зависят
от его жанра, темы, замысла автора. Например, в эпическом произведении писатель
рассказывает о событиях, располагая их в определённой последовательности. Но,
кроме событий, которые составляют основу сюжета, в построении эпических про-
изведений важную роль играют разного рода описания: места действия, природы,
интерьеров, внешности героев, их переживаний и др. Описания замедляют развитие
действия, но помогают создать образы героев и раскрыть замысел автора.

Примечательной особенностью композиции рассказа Л. Толстого «После бала»
является то, что повествование в нём ведётся от имени рассказчика. Вы неоднократно
встречались с этой формой повествования в произведениях других авторов. Напри-
мер, в повести А. Пушкина «Капитанская дочка» рассказчик Пётр Гринёв, будучи уже
в зрелом возрасте, вспоминает о многих событиях, которые происходили с ним в
юности. В рассказе Л. Толстого «После бала» Иван Васильевич тоже вспоминает, но
только об одном случае из своей молодости, который изменил его жизнь. В обоих
произведениях рассказчики являются главными героями.

В рассказе Л. Толстого «После бала» противопоставлены два эпизода, две сюжет-
ные ситуации — на балу и после бала. Писатель использует такие композиционные
приёмы, как контраст и антитеза.

Контраст — резко выраженная противоположность, композиционный приём,
помогающий раскрыть идею произведения.

Антитёза — резкое противопоставление понятий и явлений.

Описание бала в рассказе дано в восприятии молодого человека, обеспеченно-
го и преуспевающего студента провинциального университета, который влюблён в
Вареньку, дочь полковника. Находясь в состоянии влюблённости, Иван Васильевич
и к отцу девушки испытывает «какое-то восторженно-нежное чувство». Писатель
выделяет некоторые детали портрета полковника, например, усы, как у Николая I
(«а la Nicolas I»), а также его «домодельные сапоги». Первая деталь даёт информацию
о времени действия рассказа — это николаевская эпоха. Л. Толстой усиливает эту
деталь уточнением, что полковник «был воинский начальник типа старого служаки
николаевской выправки». Вторая деталь подчёркивает то обстоятельство, что из
любви к дочери полковник экономит на себе. Танец отца с дочерью представлен как
кульминация бала.

Картина, которую увидел молодой человек утром после бала, является полной
противоположностью тому, что он наблюдал на балу. Здесь звучит другая, «жёсткая,
нехорошая музыка», доминируют другие краски. Но в центре эпизода экзекуции всё
тот же полковник, только не в роли любящего отца: на этот раз он руководит избие-
нием беглого солдата-татарина.

Используя приём антитезы, Толстой не просто противопоставляет два эпизода —
до бала и после него. Он показывает контраст между противоположными мирами:
в одном царит роскошь, счастье, утончённое поведение, в другом — жестокость,
боль, несправедливость.

События рассказа происходят в Прощёное воскресенье, «в последний день
масленицы». У христиан в этот день есть обычай — просить друг у друга прощения
и стремиться к примирению со всеми. Жестокость полковника на плацу свидетель-
ствует о том, что для него нет ничего святого.

Композиция рассказа — зеркальная, потому что в нём противопоставлены не
только два сюжетных эпизода, но и образы, поведение персонажей, детали.

Толстой использует в своём произведении такой композиционный приём, как
рассказ в рассказе. Рассказ начинается с размышлений Ивана Васильевича о
том, что больше влияет на жизнь человека: среда или случай. После этого по-
вествование передаётся одному из участников беседы, который представляет
ближайшее окружения главного героя. Поскольку у него нет имени, будем на-
зывать его безымянным рассказчиком. Именно он даёт характеристику Ивану
Васильевичу, подчеркнув, что «рассказывал он очень искренно и правдиво». Такое
уточнение настраивает читателя на то, что всё, о чём далее будет рассказывать
Иван Васильевич, — правда. В конце рассказа безымянный рассказчик задаёт
важный вопрос, который возвращает нас к первой части рассказа: «„Ну, а любовь
что?“ — спросили мы». Ответ Ивана Васильевича на этот вопрос является раз-
вязкой сюжетного действия рассказа.

Таким образом, рассказ начинается с разговора между героем-рассказчиком и
его окружением и этим же заканчивается. Такой приём называется обрамлением,
а композиция произведения — кольцевой.

В построении художественного произведения важно всё: его название, начало
и концовка, характер повествования, время действия, расположение эпизодов и то,
как они связаны друг с другом.

Вопросы и задания

1.    Какие произведения Л. Н. Толстого вам знакомы? Какое впечатление произвёл
на вас рассказ «После бала»?

2.    Расскажите, какие источники послужили жизненной основой рассказа.

3.    От чьего имени ведётся повествование в рассказе «После бала»? Почему
Л. Толстой использует в этом произведении такой композиционный приём,
как рассказ в рассказе?

4.    Какие подробности о жизни Ивана Васильевича даны в начале рассказа? Какие
чувства переживает он на балу? Найдите в тексте слова, которые наиболее
точно передают его состояние.

5.    Какая особенность внешности Вареньки наиболее привлекала Ивана Ва-
сильевича? Какое впечатление на рассказчика произвёл отец Вареньки на
балу? Подтвердите свои мысли цитатами: найдите в тексте детали портрета
и описание особенностей поведения полковника.

6.    Расскажите об атмосфере бала. Почему гости с удовольствием наблюдали за
танцем отца и дочери? Какую роль играли балы в жизни высшего общества?

7.    Сопоставьте картину бала и сцену наказания солдата. Какие художественные
средства использует автор в описании первой и второй сцен? Какую роль в
построении рассказа играют антитезаи контраст?

8.    Расскажите о поведении полковника в сцене наказания солдата. Как он от-
носится к солдатам и к тому, кого они наказывают? Почему полковник делает
вид, что не знает Ивана Васильевича? Как такое поведение характеризует
полковника как человека?

9.    Опишите, какие чувства испытывает Иван Васильевич, наблюдая за сценой на-
казания солдата. Как сцена экзекуции повлияла на его отношение к Вареньке и
на его дальнейшую судьбу? Как характеризуют Ивана Васильевича его чувства
и переживания во время бала и после бала?

10.    Определите основные элементы композиции рассказа.

11.    Какую роль в его построении играеттакой композиционный приём, как рассказ
в рассказе?

12.    Как вы думаете, что больше повлияло на судьбу Ивана Васильевича: среда
или случай?

13.    Какую роль в раскрытии смысла рассказа играет музыка? Расскажите, какая
музыка звучит в душе главного героя во время бала, и какую музыку слышит
он в сцене наказания солдата.

14.    Раскройте смысл двух ключевых фраз в тексте рассказа: «среда заедает»
и «всё дело в случае».

15.    Во время написания рассказал. Н. Толстой использовал несколько вариантов
названия — «На балу», «Сквозь строй», «Дочь и отец», «А вы говорите...», но в
итоге назвал свой рассказ «После бала». Как бы вы аргументировали выбор
писателя?

16.    Напишите сочинение-миниатюру на тему «Роль антитезы в построении рас-
сказа Л. Толстого „После бала».

17.    Используя различные источники, найдите и опишите иллюстрации художников
Б. Кустодиева, В. Гильберта, Г. Лансере, И. Пчёлкой др. к рассказу Л. Толстого
«После бала».

Это материал учебника Литература 8 класс Бондарева