А. Конан Дойл - "Пёстрая лента" читать онлайн. критика

Глава 3

ЧУДЕСА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА

Писатель, достойный своего героя

 

 

Литературная разминка

С какими детективными произведениями (литературными или кинематографическими) вы знакомы? Чем, по вашему мнению, объясняется их популярность?

 

 

Первое, что обычно приходит нам в голову в связи с именем Артура Конан Дойла, - это созданный им образ непревзойдённого мастера детективных расследований Шерлока Холмса. Но, заглянув в литературную энциклопедию, неискушённый читатель будет удивлён обширностью и многообразием наследия этого писателя.

В самом деле, А. Конан Дойл был автором не только многочисленных историй из жизни гениального сыщика, но и спортивных рассказов, морских новелл, фантастических романов, исторических произведений, книг о войне, а также пьес и стихотворений. И вот ведь что любопытно: сам писатель вовсе не считал рассказы и повести о Холмсе лучшими своими сочинениями.

На определённом этапе он, испытывая усталость от детективной темы, даже попытался «отделаться» от своего героя: придумал сюжет, который заканчивался описанием гибели Холмса в схватке с равным ему по уму и силе профессором Мориарти. Но публика, в негодовании окрестившая писателя «убийцей», не пожелала расстаться со своим любимцем и потребовала продолжения его приключений. В конце концов Конан Дойл сдался. После восьмилетней паузы он напечатал повесть «Собака Баскервилей», в которой описал те приключения, которые якобы имели место до смерти сыщика. А ещё через два года писатель «воскресил» популярного героя, начав серию рассказов «Возвращение Шерлока Холмса».

Образ Холмса получился настолько привлекательным и достоверным, что многие восприняли его как реального человека. Настолько реального, что иные читатели всерьёз обращались к Дойлу с вопросом, где находится дом, в котором живёт знаменитый сыщик. Выдвигались различные предположения относительно того, с каких своих знакомых писатель «срисовал» обаятельного детектива. В списке возможных претендентов фигурировал некий хирург Джозеф Белл, удивлявший окружающих своей проницательностью, умением безошибочно «прочесть» биографию человека по его внешнему виду, одежде, жестам, манере разговаривать. Что ж, возможно, А. Конан Дойл действительно позаимствовал у доктора Белла кое-какие черты для своего персонажа. И всё же вряд ли образ Шерлока Холмса получился бы таким живым, если бы писатель не вложил в него частицу своей души. Не зря сын Дойла утверждал, будто слышал от отца следующее заявление: «Если и был Холмс, то это я сам».

А. Конан Дойл родился в столице Шотландии Эдинбурге в семье выходцев из Ирландии, имевших древние рыцарские корни и глубокие культурные традиции. Дед, отец и дядья писателя были художниками. Будущее живописца родня прочила и Артуру, тем более, что он проявлял способности к рисованию. Однако унаследованный от матери дар рассказчика привёл его на писательский путь.

Семья будущего писателя жила скромно. Отец служил клерком, и его заработка хватало лишь на то, чтобы с трудом поддерживать «убогое благополучие» дома. «Существовали мы в тяжёлой атмосфере бедности, -вспоминал Конан Дойл, - и каждый из нас старался как мог помогать младшим в семье». Взрослея в таких условиях, наследник уважаемой фамилии рано осознал, что ему следует овладеть профессией, которая приносила бы надёжный доход. Его выбор пал на медицинский факультет Эдинбургского университета.

По завершении образования Дойл некоторое время служил корабельным хирургом, а затем открыл собственную врачебную практику в приморском городке Саутси. Пациентов у молодого доктора было немного, и свободное время он посвящал сочинению рассказов.

Однако вскоре ему стало трудно совмещать медицину и литературное творчество. В 1891 г. А. Конан Дойл, на ту пору уже автор нескольких историй о Шерлоке Холмсе, решил стать профессиональным писателем.

Впрочем, это решение отнюдь не означало отказа от «внелитературной» деятельности. Будучи необычайно активным и энергичным человеком, Конан Дойл просто не мог удовлетвориться кабинетным образом жизни. Его всегда привлекали области человеческой деятельности, испытывающие силу характера: спорт, политика и война. Дойл-спортсмен увлекался гольфом, крикетом, регби, боксом, ездой на велосипеде. К числу его спортивных достижений следует отнести также участие в международном автопробеге и регате. Дойл-политик дважды выдвигался на выборах в парламент. Дойл-военный, многократно рискуя жизнью, руководил полевым госпиталем во время англо-бурской войны.

В период Первой мировой войны 55-летний писатель снова заявил о своей готовности пойти на фронт. «Мне дана только одна жизнь, чтобы прожить её, - писал он брату, - и вот возможность пройти удивительное испытание, что к тому же способно оказать благотворное воздействие на других». Военное командование отклонило заявление Дойла, но душой он был рядом с соотечественниками, сражавшимися на фронте.

Честность, мужество, преданность отечеству - таковы были главные принципы жизни и творчества этого рыцаря-романтика. Лучшим определением характера А. Конан Дойла, пожалуй, являются слова, высеченные на его могильном камне: «Верен как сталь, прям как клинок».

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1. Какие факты свидетельствуют об активной жизненной позиции А. Конан Дойла? А в чём проявлялась многогранность его личности?

2. Охарактеризуйте литературное наследие Конан Дойла. Можно ли, по вашему мнению, говорить о том, что главное место в нём занимают рассказы и повести о Шерлоке Холмсе?

3. Какие экранизации «Приключений Шерлока Холмса» вы знаете?

 

Мастер детективного жанра

 

Литературная разминка

Подумайте, почему у Шерлока Холмса так много почитателей в разных странах.

Впервые образ Шерлока Холмса появился в повести «Этюд в багровых тонах», которая, между прочим, не имела успеха у публики. Но через 3 года один американо-английский журнал неожиданно заказал Дойлу ещё одну историю о Шерлоке Холмсе. Писатель откликнулся на это предложение повестью «Знак четырёх». Затем последовали новые рассказы и повести о приключениях необыкновенного сыщика. С выходом в свет каждого нового произведения круг почитателей Холмса стремительно расширялся.

Всего Конан Дойл написал 56 рассказов и 4 повести о Шерлоке Холмсе. О том, насколько велика популярность этих произведений, свидетельствует хотя бы тот факт, что к концу ХХ в. в мире насчитывалось 150 обществ поклонников Шерлока Холмса, объединявших тысячи людей.

Работая над приключениями выдающегося сыщика, А. Конан Дойл опирался на опыт своих литературных предшественников, помещавших в центр произведений загадочное преступление и его расследование. Но именно в творчестве Конан Дойла детективный жанр достиг расцвета.

 

ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ ЗАКЛАДКА

 

Детективная литература (от англ. detective - сыщик) - разновидность приключенческой литературы, посвящённая, как правило, раскрытию загадочных преступлений.

 

Комментарий литературоведа

Проанализировав произведения А. Конан Дойла, литературовед В.Б. Шкловский вывел общую схему их построения, которая позволяет увидеть, что представляет собой классический «шерлок-холмсовский» сюжет. Эта схема включает следующие пункты:

1. Холмс и доктор Уотсон предаются воспоминаниям о прежних расследованиях. Это, по сути, вступление, настраивающее читателя и погружающее его в состояние ожидания.

2. Появление посетителя, сообщающего о таинственном происшествии (убийстве, похищении и т.п.).

3. Расследование. Шерлок Холмс собирает улики и факты.

4. Доктор Уотсон даёт фактам неверное толкование. У него здесь двойная функция: увести читателя по ложному следу и подготовить «возвышение» великого детектива, проникающего в тайну.

5. Расследование на месте преступления. Преступник. Улики на месте.

6. Официальный сыщик (противопоставляемый великому Холмсу) даёт ложную разгадку.

7. Размышления Уотсона, не понимающего, в чём дело. В это время Шерлок Холмс, скрывая напряжённую работу мысли, курит или играет на скрипке, после чего проясняет связи между отдельными фактами, но не делает окончательного вывода.

8. Развязка, как правило, неожиданная.

9. Шерлок Холмс делает аналитический разбор фактов.

(По энциклопедии для детей «Всемирная литература», т. 15, ч. 2)

 

Перед чтением. Многие заглавия рассказов о Шерлоке Холмсе содержат намёк на ту загадку, которую скрывает в себе описываемое преступление. Пофантазируйте о том, на какую загадку намекает название «Пёстрая лента».

 

ПЁСТРАЯ ЛЕНТА

(В сокращении)

 

Просматривая свои записи о приключениях Шерлока Холмса, - а таких записей, которые я вёл на протяжении последних восьми лет, у меня больше семидесяти, - я нахожу в них немало трагических случаев, есть среди них и забавные, есть и причудливые, но нет ни одного заурядного: работая из любви к своему искусству, а не ради денег, Холмс никогда не брался за расследование обыкновенных, будничных дел, его всегда привлекали только такие дела, в которых есть что-нибудь необычайное, а порою даже фантастическое.

Особенно причудливым кажется мне дело хорошо известной в Суррее семьи Ройлоттов из Сток-Морона. Мы с Холмсом, два холостяка, жили тогда вместе на Бейкер-стрит. (...)

Проснувшись в одно апрельское утро 1883 года, я увидел, что Шерлок Холмс стоит у моей кровати. Одет он был не по-домашнему. Обычно он поднимался с постели поздно, но теперь часы на камине показывали лишь четверть восьмого. Я посмотрел на него с удивлением и даже несколько укоризненно. Сам я был верен своим привычкам.

- Весьма сожалею, что разбудил вас, Уотсон, - сказал он. - Но такой уж сегодня день. Разбудили миссис Хадсон, она - меня, а я - вас.

- Что же там такое? Пожар?

- Нет, клиентка. Приехала какая-то девушка, она ужасно взволнована и непременно желает повидаться со мной. Она ждёт в приёмной. А уж если молодая дама решается в столь ранний час путешествовать по улицам столицы и поднимать с постели незнакомого человека, я полагаю, она хочет сообщить что-то очень важное. Дело может оказаться интересным, и вам, конечно, хотелось бы услышать эту историю с самого первого слова. Вот я и решил предоставить вам эту возможность.

- Буду счастлив услышать такую историю.

Я не знал большего наслаждения, как следовать за Холмсом во время его профессиональных занятий и любоваться его стремительной мыслью. Порой казалось, что он решает предлагаемые ему загадки не разумом, а

каким-то вдохновенным чутьем, но на самом деле все его выводы были основаны на точной и строгой логике.

 

Я быстро оделся, и через несколько минут мы спустились в гостиную. Дама, одетая в черное, с густой вуалью на лице, поднялась при нашем появлении.

- Доброе утро, сударыня, - сказал Холмс приветливо. - Меня зовут Шерлок Холмс. Это мой близкий друг и помощник, доктор Уотсон, с которым вы можете быть столь же откровенны, как и со мной. Ага! Как хорошо, что миссис Хадсон догадалась затопить камин. Я вижу, вы очень продрогли. Присаживайтесь поближе к огню и разрешите предложить вам чашку кофе.

- Не холод заставляет меня дрожать, мистер Холмс, - тихо сказала женщина, присаживаясь к камину.

- А что же?

- Страх, мистер Холмс, ужас!

С этими словами она подняла вуаль, и мы увидели, как она возбуждена,

какое у нее посеревшее, осунувшееся лицо. В ее глазах был испуг, словно у затравленного зверя. Ей было не больше тридцати лет, но в волосах уже блестела седина, и выглядела она усталой и измученной.

Шерлок Холмс окинул ее своим быстрым всепонимающим взглядом.

- Вам нечего бояться, - сказал он, ласково погладив ее по руке. -Я уверен, что нам удастся уладить все неприятности... Вы, я вижу, приехали утренним поездом.

- Разве вы меня знаете?

- Нет, но я заметил в вашей левой перчатке обратный билет. Вы сегодня рано встали, а потом, направляясь на станцию, долго тряслись в двуколке по скверной дороге.

Дама резко вздрогнула и в замешательстве взглянула на Холмса.

- Здесь нет никакого чуда, сударыня, - сказал он, улыбнувшись. - Левый рукав вашего жакета по крайней мере в семи местах забрызган грязью. Пятна совершенно свежие. Так обрызгаться можно только в двуколке, сидя слева от кучера.

- Все так и было, - сказала она. - Около шести часов я выбралась из дому, в двадцать минут седьмого была в Летерхеде и с первым поездом приехала в Лондон, на вокзал Ватерлоо... Сэр, я больше не вынесу этого, я сойду с ума! У меня нет никого, к кому я могла бы обратиться. Есть, впрочем, один человек, который принимает во мне участие, но чем он может мне помочь, бедняга? Я слышала о вас, мистер Холмс, слышала от миссис Фаринтош, которой вы помогли в минуту горя. Она дала мне ваш адрес. О сэр, помогите и мне или по крайней мере попытайтесь пролить хоть немного света в тот непроницаемый мрак, который окружает меня! Я не в состоянии отблагодарить вас сейчас за ваши услуги, но через ме-сяц-полтора я буду замужем, тогда у меня будет право распоряжаться своими доходами, и вы увидите, что я умею быть благодарной.

Холмс подошёл к конторке, открыл её, достал оттуда записную книжку.

- Фаринтош... - сказал он. - Ах да, я вспоминаю этот случай. Он связан с тиарой из опалов. По-моему, это было ещё до нашего знакомства, Уотсон. Могу вас уверить, сударыня, что я буду счастлив отнестись к вашему делу с таким же усердием, с каким отнёсся к делу вашей приятельницы. А вознаграждения мне никакого не нужно, так как моя работа и служит мне вознаграждением. Конечно, у меня будут кое-какие расходы и их вы можете возместить, когда вам будет угодно. А теперь попрошу вас сообщить нам подробности вашего дела, чтобы мы могли иметь своё суждение о нём. (...)

- Меня зовут Элен Стоунер. Я живу в доме моего отчима, Ройлотта. Он является последним отпрыском одной из старейших саксонских фамилий в Англии, Ройлоттов из Сток-Морона, у западной границы Суррея.

Холмс кивнул головой.

- Мне знакомо это имя, - сказал он.

- Было время, когда семья Ройлоттов была одной из самых богатых в Англии. На севере владения Ройлоттов простирались до Беркшира, а на западе - до Хампшира. Но в прошлом столетии четыре поколения подряд проматывали семейное состояние, пока наконец один из наследников, страстный игрок, окончательно не разорил семью... От прежних поместий остались лишь несколько акров земли да старинный дом, построенный лет двести назад и грозящий рухнуть под бременем закладных. Последний помещик из этого рода влачил в своём доме жалкое существование нищего аристократа. Но его единственный сын, мой отчим, поняв, что надо как-то приспосабливаться к новому положению вещей, взял взаймы у какого-то родственника необходимую сумму денег, поступил в университет, окончил его с дипломом врача и уехал в Калькутту, где благодаря своему искусству и выдержке вскоре приобрёл широкую практику. Но вот в доме у него случилась кража, и Ройлотт в припадке бешенства избил до смерти туземца-дворецкого. С трудом избежав смертной казни, он долгое время томился в тюрьме, а потом возвратился в Англию угрюмым и разочарованным человеком.

В Индии доктор Ройлотт женился на моей матери, миссис Стоунер, молодой вдове генерал-майора артиллерии. Мы были близнецы - я и моя сестра Джулия, и, когда мать наша выходила замуж за доктора, нам едва минуло два года. Она обладала порядочным состоянием, дававшим ей не меньше тысячи фунтов дохода в год. По её завещанию это состояние переходило к доктору Ройлотту, поскольку мы жили вместе. Но если мы выйдем замуж, каждой из нас должна быть выделена определённая сумма годового дохода. Вскоре после нашего возвращения в Англию моя мать умерла - она погибла восемь лет назад во время железнодорожной катастрофы при Кру. После её смерти доктор Ройлотт оставил свои попытки обосноваться в Лондоне и наладить там медицинскую практику и вместе с нами поселился в родовом поместье в Сток-Мороне. Состояния нашей матери вполне хватало на то, чтобы удовлетворять наши потребности, и, казалось, ничто не должно было мешать нашему счастью.

Но странная перемена произошла с моим отчимом. Вместо того чтобы подружиться с соседями, которые вначале обрадовались, что Ройлотт из Сток-Морона вернулся в родовое гнездо, он заперся в усадьбе и очень редко выходил из дому, а если и выходил, то всякий раз затевал безобразную ссору с первым же человеком, который попадался ему на пути. (...) Он сделался грозой всего селения... Нужно сказать, что он человек невероятной физической силы и, так как в припадке гнева совершенно не владеет собой, люди при встрече с ним буквально шарахались в сторону.

 

 

На прошлой неделе он швырнул в реку местного кузнеца, и, чтобы откупиться от публичного скандала, мне пришлось отдать все деньги, какие я могла собрать. Единственные друзья его - кочующие цыгане, он позволяет этим бродягам раскидывать шатры на небольшом, заросшем ежевикой клочке земли, составляющем всё его родовое поместье, и порой кочует вместе с ними, по целым неделям не возвращаясь домой. Ещё есть у него страсть к животным, которых присылает ему из Индии один знакомый, и в настоящее время по его владениям свободно разгуливают гепард и павиан, наводя на жителей почти такой же страх, как и он сам.

Из моих слов вы можете заключить, что мы с сестрой жили не слишком-то весело. Никто не хотел идти к нам в услужение, и долгое время всю домашнюю работу мы исполняли сами. Сестре было всего тридцать лет, когда она умерла, а у неё уже начинала пробиваться седина, такая же, как у меня.

- Так ваша сестра умерла?

- Она умерла ровно два года назад, и как раз о её смерти я и хочу рассказать вам. Вы сами понимаете, что при таком образе жизни мы почти не встречались с людьми нашего возраста и нашего круга. Правда, у нас есть незамужняя тётка, сестра нашей матери, мисс Гонория Уэстфайл, она живёт близ Харроу, и время от времени нас отпускали погостить у неё. Два года назад моя сестра Джулия проводила у неё Рождество. Там она встретилась с отставным майором флота, и он сделался её женихом. Вернувшись домой, она рассказала о своей помолвке нашему отчиму. Отчим не возражал против её замужества, но за две недели до свадьбы случилось ужасное событие, лишившее меня моей единственной подруги...

Шерлок Холмс сидел в кресле, откинувшись назад и положив голову на диванную подушку. Глаза его были закрыты. Теперь он приподнял веки и взглянул на посетительницу.

- Прошу вас рассказывать, не пропуская ни одной подробности, - сказал он.

- Мне легко быть точной, потому что все события тех ужасных дней врезались в мою память... Как я уже говорила, наш дом очень стар, и только одно крыло пригодно для жилья. В нижнем этаже размещаются спальни, гостиные находятся в центре. В первой спальне спит доктор Ройлотт, во второй спала моя сестра, а в третьей - я. Спальни не сообщаются между собой, но все они имеют выход в один коридор. Достаточно ли ясно я рассказываю?

- Да, вполне.

- Окна всех трёх спален выходят на лужайку. В ту роковую ночь доктор Ройлотт рано удалился в свою комнату, но мы знали, что он ещё не лёг, так как сестру мою долго беспокоил запах крепких индийских сигар, которые он имел привычку курить. Сестра не выносила этого запаха и пришла в мою комнату, где мы просидели некоторое время, болтая о её предстоящем замужестве. В одиннадцать часов она поднялась и хотела уйти, но у дверей остановилась и спросила меня:

«Скажи, Элен, не кажется ли тебе, будто кто-то свистит по ночам?»

«Нет», - сказала я.

«Надеюсь, что ты не свистишь во сне?»

«Конечно, нет. А в чём дело?»

«В последнее время, часа в три ночи, мне ясно слышится тихий, отчётливый свист. Я сплю очень чутко, и свист будит меня. Не могу понять, откуда он доносится, - быть может, из соседней комнаты, быть может, с лужайки. Я давно уже хотела спросить у тебя, слыхала ли ты его».

«Нет, не слыхала. Может, свистят эти мерзкие цыгане?»

«Очень возможно. Однако, если бы свист доносился с лужайки, ты тоже слышала бы его».

«Я сплю гораздо крепче тебя».

«Впрочем, всё это пустяки», - улыбнулась сестра, закрыла мою дверь, и спустя несколько мгновений я услышала, как щёлкнул ключ в её двери.

- Вот как! - сказал Холмс. - Вы на ночь всегда запирали дверь на ключ?

- Всегда.

- А почему?

- Я, кажется, уже упомянула, что у доктора жили гепард и павиан. Мы чувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда дверь была закрыта на ключ.

- Понимаю. Прошу продолжать.

- Ночью я не могла уснуть. Смутное ощущение какого-то неотвратимого несчастья охватило меня. Мы близнецы, а вы знаете, какими тонкими узами связаны столь родственные души. Ночь была жуткая: выл ветер, дождь барабанил в окна. И вдруг среди бури раздался дикий вопль. То кричала моя сестра. Я спрыгнула с кровати и, накинув большой платок, выскочила в коридор. Когда я открыла дверь, мне показалось, что я слышу тихий свист, вроде того, о котором рассказывала сестра, а затем что-то звякнуло, словно на землю упал тяжёлый металлический предмет. Подбежав к комнате сестры, я увидела, что дверь тихонько колышется взад и вперёд. Я остановилась, поражённая ужасом, не понимая, что происходит. При свете лампы, горевшей в коридоре, я увидела свою сестру, которая появилась в дверях, шатаясь, как пьяная, с белым от ужаса лицом, протягивая вперёд руки, словно моля о помощи. Бросившись к ней, я обняла её, но в это мгновение колени сестры подогнулись, и она рухнула наземь. Она корчилась, словно от нестерпимой боли, руки и ноги её сводило судорогой. Сначала мне показалось, что она меня не узнаёт, но когда я склонилась над ней, она вдруг вскрикнула... О, я никогда не забуду её страшного голоса! «Боже мой, Элен! - кричала она. - Лента! Пёстрая лента!»

 

 

Она попыталась ещё что-то сказать, указывая пальцем в сторону комнаты доктора, но новый приступ судорог оборвал её слова. Я выскочила и, громко крича, побежала за отчимом. Он уже спешил мне навстречу в ночном халате. Сестра была без сознания, когда он приблизился к ней. Он влил ей в рот коньяку и тотчас же послал за деревенским врачом, но все усилия спасти её были напрасны, и она скончалась, не приходя в сознание. Таков был ужасный конец моей любимой сестры...

- Позвольте спросить, - сказал Холмс. - Вы уверены, что слышали свист и лязг металла? Могли бы вы показать это под присягой?

- Об этом спрашивал меня и следователь. Мне кажется, что я слышала эти звуки, однако меня могли ввести в заблуждение и завывания бури, и потрескивания старого дома.

- Ваша сестра была одета?

- Нет, она выбежала в одной ночной рубашке. В правой руке у неё была обгорелая спичка, а в левой спичечная коробка.

- Значит, она чиркнула спичкой и стала осматриваться, когда что-то испугало её. Очень важная подробность. А к каким выводам пришёл следователь?

- Он тщательно изучил все обстоятельства - ведь буйный характер доктора Ройлотта был известен всей округе, но ему так и не удалось найти мало-мальски удовлетворительную причину смерти моей сестры. Я показала на следствии, что дверь её комнаты была заперта изнутри, а окна защищены снаружи старинными ставнями с широкими железными засовами. Стены были подвергнуты самому внимательному изучению, но они повсюду оказались прочными. Осмотр пола тоже не дал никаких результатов. Каминная труба широка, но её перекрывают целых четыре вьюшки. Итак, нельзя сомневаться, что сестра во время постигшей её катастрофы была совершенно одна. Никаких следов насилия обнаружить не удалось.

- А как насчёт яда?

- Врачи исследовали её, но не нашли ничего, что указывало бы на отравление.

- Что же, по-вашему, было причиной смерти?

- Мне кажется, она умерла от ужаса и нервного потрясения. Но я не представляю себе, кто мог её так напугать.

- А цыгане были в то время в усадьбе?

- Да, цыгане почти всегда живут у нас.

- А что, по-вашему, могли означать её слова о ленте, о пёстрой ленте?

- Иногда мне казалось, что слова эти были сказаны просто в бреду, а иногда - что они относятся к цыганам. Но почему пёстрая лента? Возможно, что пёстрые платки, которые носят цыганки, внушили ей этот странный эпитет.

Холмс покачал головой: видимо, объяснение не удовлетворяло его.

- Это дело тёмное, - сказал он. - Прошу вас, продолжайте.

- С тех пор прошло два года, и жизнь моя была ещё более одинокой, чем раньше. Но месяц назад один близкий мне человек, которого я знаю много лет, сделал мне предложение. Его зовут Армитедж, Пэрси Армитедж, он второй сын мистера Армитеджа из Крейнуотера, близ Рединга. Мой отчим не возражал против нашего брака, и этой весной мы должны обвенчаться. Два дня назад в западном крыле нашего дома начались какие-то переделки. Была пробита стена моей спальни, и мне пришлось перебраться в ту комнату, где скончалась сестра, и спать на той самой кровати, на которой спала она. Можете себе представить мой ужас, когда прошлой ночью, лёжа без сна и размышляя о её трагической смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист, который был предвестником гибели моей сестры. Я вскочила, зажгла лампу, но в комнате никого не было. Снова лечь я не могла - я была слишком взволнована, поэтому я оделась и, чуть рассвело, выскользнула из дому, взяла двуколку в гостинице «Корона», которая находится напротив нас, поехала в Летерхед, а оттуда сюда - с одной только мыслью повидать вас и спросить у вас совета.

- Вы очень умно поступили, - сказал мой друг. - Но всё ли вы рассказали мне?

- Да, всё.

- Нет, не всё, мисс Ройлотт: вы щадите и выгораживаете своего отчима.

- Я не понимаю вас...

Вместо ответа Холмс откинул чёрную кружевную отделку на рукаве нашей посетительницы. Пять багровых пятен - следы пяти пальцев -ясно виднелись на белом запястье.

- Да, с вами обошлись жестоко, - сказал Холмс.

Девушка густо покраснела и поспешила опустить кружева.

- Отчим - суровый человек, - сказала она. - Он очень силён, и, возможно, сам не замечает своей силы.

Наступило долгое молчание. Холмс сидел, подперев руками подбородок и глядя на потрескивавший в камине огонь.

- Сложное дело, - сказал он наконец. - Мне хотелось бы выяснить ещё тысячу подробностей, прежде чем решить, как действовать. А между тем нельзя терять ни минуты. Послушайте, если бы мы сегодня же приехали в Сток-Морон, удалось бы нам осмотреть эти комнаты, но так, чтобы ваш отчим не узнал?

- Он как раз говорил мне, что собирается ехать сегодня в город по каким-то важным делам. Возможно, что его не будет весь день, и тогда никто не помешает. (...)

- Так что же вы обо всём этом думаете, Уотсон? - спросил Шерлок Холмс, откидываясь на спинку кресла.

- По-моему, это в высшей степени тёмное и грязное дело.

- Достаточно грязное и достаточно тёмное.

- Но если наша гостья права, утверждая, что пол и стены в комнате крепки, так что через двери, окна и каминную трубу невозможно туда проникнуть, значит, её сестра в минуту своей таинственной смерти была совершенно одна...

- В таком случае, что означают эти ночные свисты и странные слова умирающей?

- Представить себе не могу.

- Если сопоставить факты: ночные свисты, цыгане, с которыми у этого старого доктора такие близкие отношения, намёки умирающей на какую-то ленту и, наконец, тот факт, что мисс Элен Стоунер слышала металлический лязг, который мог издавать железный засов от ставни... если вспомнить к тому же, что доктор заинтересован в предотвращении замужества своей падчерицы, - я полагаю, что мы напали на верные следы, которые помогут нам разгадать это таинственное происшествие.

- Но тогда при чём здесь цыгане?

- Понятия не имею.

- У меня всё-таки есть множество возражений...

- Да и у меня тоже, и поэтому мы сегодня едем в Сток-Морон. Я хочу проверить всё на месте. Не обернулись бы кое-какие обстоятельства самым роковым образом. Может быть, их удастся прояснить. Чёрт возьми, что это значит?

Так воскликнул мой друг, потому что дверь внезапно широко распахнулась, и в комнату ввалился какой-то субъект колоссального роста. Его костюм представлял собою странную смесь: чёрный цилиндр и длинный сюртук указывали на профессию врача, а по высоким гетрам и охотничьему хлысту в руках его можно было принять за сельского жителя. Он был так высок, что шляпой задевал верхнюю перекладину нашей двери, и так широк в плечах, что едва протискивался в дверь. Его толстое, жёлтое от загара лицо со следами всех пороков было перерезано тысячью морщин, а глубоко сидящие, злобно сверкающие глаза и длинный, тонкий, костлявый нос придавали ему сходство со старой хищной птицей.

Он переводил взгляд то на Шерлока Холмса, то на меня.

- Который из вас Холмс? - промолвил наконец посетитель.

- Это моё имя, сэр, - спокойно ответил мой друг. - Но я не знаю вашего.

- Я доктор Гримсби Ройлотт из Сток-Морона.

- Очень рад. Садитесь, пожалуйста, доктор, - любезно сказал Шерлок Холмс.

- Не стану я садиться! Здесь была моя падчерица. Я выследил её. Что она говорила вам?

- Что-то не по сезону холодная погода нынче, - сказал Холмс.

- Что она говорила вам? - злобно закричал старик.

- Впрочем, я слышал, крокусы будут отлично цвести, - невозмутимо продолжал мой приятель.

- Ага, вы хотите отделаться от меня! - сказал наш гость, делая шаг вперед и размахивая хлыстом. - Знаю я вас, подлеца. Я уже и прежде слышал про вас. Вы любите совать нос в чужие дела.

Мой друг улыбнулся. (...)

- Вы удивительно приятный собеседник, - сказал он. - Выходя отсюда, закройте дверь, а то, право же, сильно сквозит.

- Я выйду только тогда, когда выскажусь. Не вздумайте вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стоунер была здесь, я следил за ней! Горе тому, кто станет у меня на пути! Глядите!

Он быстро подошёл к камину, взял кочергу и согнул её своими огромными загорелыми руками.

- Смотрите, не попадайтесь мне в лапы! - прорычал он, швырнул искривленную кочергу в камин и вышел из комнаты.

- Какой любезный господин! - смеясь, сказал Холмс. - Я не такой великан, но если бы он не ушёл, мне пришлось бы доказать ему, что мои лапы ничуть не слабее его лап.

С этими словами он поднял стальную кочергу и одним быстрым движением распрямил её.

- Сейчас, Уотсон, мы позавтракаем, а затем я отправлюсь к юристам и наведу у них несколько справок.

Было уже около часа, когда Холмс возвратился домой. В руке у него был лист синей бумаги, весь исписанный заметками и цифрами.

- Я видел завещание покойной жены доктора, - сказал он. - Чтобы точнее разобраться в нём, мне пришлось справиться о нынешней стоимости ценных бумаг, в которых помещено состояние покойной. В год смерти общий доход её составлял почти тысячу сто фунтов стерлингов, но с тех пор, в связи с падением цен на сельскохозяйственные продукты, уменьшился до семисот пятидесяти фунтов стерлингов. Выйдя замуж, каждая дочь имеет право на ежегодный доход в двести пятьдесят фунтов стерлингов. Следовательно, если бы обе дочери вышли замуж, наш красавец получил бы только жалкие крохи. Его доходы значительно уменьшились бы и в том случае, если бы замуж вышла лишь одна из дочерей. Я не напрасно потратил всё утро, так как получил ясные доказательства, что у отчима были весьма веские основания препятствовать замужеству падчериц. (...)

На вокзале Ватерлоо нам посчастливилось сразу попасть на поезд. Приехав в Летерхед, мы в гостинице возле станции взяли двуколку и проехали миль пять живописными дорогами Суррея. (...)

Странным казался мне контраст между сладостным пробуждением весны и ужасным делом, из-за которого мы прибыли сюда. Мой приятель сидел впереди, скрестив руки, надвинув шляпу на глаза, опустив подбородок на грудь, погружённый в глубокие думы. Внезапно он поднял голову, хлопнул меня по плечу и указал куда-то вдаль.

- Посмотрите!

Обширный парк раскинулся по склону холма, переходя в густую рощу на вершине; из-за веток виднелись очертания высокой крыши и шпиль старинного помещичьего дома.

- Сток-Морон? - спросил Шерлок Холмс.

- Да, сэр, это дом доктора Гримсби Ройлотта, - ответил возница. (...)

Наша утренняя посетительница радостно спешила нам навстречу.

- Я с таким нетерпением ждала вас! - воскликнула она, горячо пожимая нам руки. - Все устроилось чудесно: доктор Ройлотт уехал в город и вряд ли возвратится раньше вечера.

- Мы имели удовольствие познакомиться с доктором, - сказал Холмс и в двух словах рассказал о том, что произошло.

Мисс Стоунер побледнела.

- Боже мой! - воскликнула она. - Значит, он шёл за мной следом!

- Похоже на то.

- Он так хитёр, что я никогда не чувствую себя в безопасности. Что он скажет, когда возвратится?

- Придётся ему быть осторожнее, потому что здесь может найтись кое-кто похитрее его. На ночь запритесь от него на ключ. Если он будет буйствовать, мы увезём вас к вашей тётке в Харроу... Ну, а теперь надо как можно лучше использовать время, и потому проводите нас, пожалуйста, в те комнаты, которые мы должны обследовать.

Холмс стал медленно расхаживать по нерасчищенной лужайке, внимательно глядя на окна.

- Насколько я понимаю, тут комната, в которой вы жили прежде. Среднее окно - из комнаты вашей сестры, а третье окно, то, что поближе к главному зданию, - из комнаты доктора Ройлотта...

- Совершенно правильно. Но теперь я живу в средней комнате.

- Понимаю, из-за ремонта. Кстати, как-то незаметно, чтобы эта стена нуждалась в столь неотложном ремонте.

- Совсем не нуждается. Я думаю, это просто предлог, чтобы убрать меня из моей комнаты.

- Весьма вероятно. Итак, вдоль противоположной стены тянется коридор, куда выходят двери всех трёх комнат. В коридоре, без сомнения, есть окна?

- Да, но очень маленькие. Пролезть сквозь них невозможно.

- Так как вы обе запирались на ключ, то из коридора попасть к вам в комнаты нельзя. Будьте любезны, пройдите в свою комнату и закройте ставни.

Мисс Стоунер исполнила его просьбу. Холмс, предварительно осмотрев окно, употребил все усилия, чтобы открыть ставни снаружи, но безуспешно: не было ни одной щёлки, сквозь которую можно было бы просунуть хоть лезвие ножа, чтобы поднять засов. При помощи лупы он осмотрел петли, но они были из твёрдого железа и крепко вделаны в массивную стену.

- Гм! - проговорил он, в раздумье почёсывая подбородок. - Моя первоначальная гипотеза не подтверждается фактами. Когда ставни закрыты, в эти окна не влезть... Ладно, поглядим, не удастся ли нам выяснить что-нибудь, осмотрев комнаты изнутри.

Маленькая боковая дверь открывалась в выбеленный известковый коридор, в который выходили двери всех трёх спален. Холмс не счёл нужным осматривать третью комнату, и мы сразу прошли во вторую, где теперь спала мисс Стоунер и где умерла её сестра. Это была просто обставленная комната с низким потолком и с широким камином, одним из тех, которые встречаются в старинных деревенских домах. В одном углу стоял комод; другой угол занимала узкая кровать, покрытая белым одеялом; слева от окна находился туалетный столик. Убранство комнаты довершали два плетёных стула да квадратный коврик посередине. Панели на стенах были из тёмного, источённого червями дуба, такие древние и выцветшие, что казалось, их не меняли со времени постройки дома.

Холмс взял стул и молча уселся в углу. Глаза его внимательно скользили вверх и вниз по стенам, бегали вокруг комнаты, изучая и осматривая каждую мелочь.

- Куда проведён этот звонок? - спросил он наконец, указывая на висевший над кроватью толстый шнур от звонка, кисточка которого лежала на подушке.

- В комнату прислуги.

- Он как будто новее всех прочих вещей.

- Да, он проведён всего несколько лет назад.

- Вероятно, ваша сестра просила об этом?

- Нет, она никогда им не пользовалась. Мы всегда всё делали сами.

- Действительно, здесь этот звонок - лишняя роскошь. Вы меня извините, если я вас задержу на несколько минут: мне хочется хорошенько осмотреть пол.

С лупой в руках он ползал на четвереньках взад и вперёд по полу, пристально исследуя каждую трещину в половицах. Так же тщательно он осмотрел и панели на стенах. Потом подошёл к кровати, внимательно оглядел её и всю стену снизу доверху. Потом взял шнур от звонка и дёрнул его.

- Да ведь звонок поддельный! - сказал он.

- Он не звонит?

- Он даже не соединён с проволокой. Любопытно! Видите, он привязан к крючку как раз над тем маленьким отверстием для вентилятора.

- Как странно! Я и не заметила этого.

 

- Очень странно... - бормотал Холмс, дёргая шнур. - В этой комнате многое обращает на себя внимание. Например, каким нужно быть безумным строителем, чтобы вывести вентилятор в соседнюю комнату, когда его с такой же лёгкостью можно было вывести наружу!

- Всё это сделано тоже очень недавно, - сказала Элен.

- Примерно в одно время со звонком, - заметил Холмс.

- Да, как раз в то время здесь произвели кое-какие переделки.

- Интересные переделки: звонки, которые не звонят, и вентиляторы, которые не вентилируют. С вашего позволения, мисс Стоунер, мы перенесём наши исследования в другие комнаты.

Комната доктора Гримсби Ройлотта была больше, чем комната его падчерицы, но обставлена так же просто. Походная кровать, небольшая деревянная полка, уставленная книгами, преимущественно техническими, кресло рядом с кроватью, простой плетёный стул у стены, круглый стол и большой железный несгораемый шкаф - вот и всё, что бросалось в глаза при входе в комнату. Холмс медленно похаживал вокруг, с живейшим интересом исследуя каждую вещь.

- Что здесь? - спросил он, стукнув по несгораемому шкафу.

- Деловые бумаги моего отчима.

- Ого! Значит, вы заглядывали в этот шкаф?

- Только раз, несколько лет назад. Я помню, там была кипа бумаг.

- А нет ли в нём, например, кошки?

- Нет. Что за странная мысль!

- А вот посмотрите!

Он снял со шкафа маленькое блюдце с молоком.

- Нет, кошек мы не держим. Но зато у нас есть гепард и павиан.

- Ах, да! Гепард, конечно, всего только большая кошка, но сомневаюсь, что такое маленькое блюдце молока может насытить этого зверя. Да, в этом надо разобраться.

Он присел на корточки перед стулом и принялся с глубоким вниманием изучать сиденье.

- Благодарю вас, всё ясно, - сказал он, поднимаясь и кладя лупу в карман. - Ага, вот ещё кое-что весьма интересное!

Внимание его привлекла небольшая собачья плеть, висевшая в углу кровати. Конец её был завязан петлей.

- Что вы об этом думаете, Уотсон?

- По-моему, самая обыкновенная плеть. Не понимаю, для чего понадобилось завязывать на ней петлю.

- Не такая уж обыкновенная... Ах, сколько зла на свете, и хуже всего, когда злые дела совершает умный человек!.. Ну, с меня достаточно, мисс, я узнал всё, что мне нужно, а теперь с вашего разрешения мы пройдёмся по лужайке.

Я никогда не видел Холмса таким угрюмым и насупленным. (...)

- Очень важно, мисс Стоунер, чтобы вы в точности следовали моим советам, - сказал он.

- Я исполню всё беспрекословно.

- Обстоятельства слишком серьёзны, и колебаться нельзя. От вашего полного повиновения зависит ваша жизнь.

- Я целиком полагаюсь на вас. (...)

- Мы проведём ночь в вашей комнате и выясним причину шума, напугавшего вас.

- Мне кажется, мистер Холмс, что вы уже пришли к какому-то выводу, - сказала мисс Стоунер, дотрагиваясь до рукава моего друга.

- Быть может, да.

- Тогда, ради всего святого, скажите хотя бы, отчего умерла моя сестра?

- Прежде чем ответить, я хотел бы собрать более точные улики.

- Тогда скажите по крайней мере, верно ли моё предположение, что она умерла от внезапного испуга?

- Нет, неверно: я полагаю, что причина её смерти была более вещественна... А теперь, мисс Стоунер, мы должны вас покинуть, потому что, если мистер Ройлотт вернётся и застанет нас, вся поездка окажется совершенно напрасной. До свидания! Будьте мужественны, сделайте всё, что я сказал, и не сомневайтесь, что мы быстро устраним грозящую вам опасность.

Мы с Шерлоком Холмсом без всяких затруднений сняли номер в гостинице «Корона». (...)

- Право, не знаю, - сказал Холмс, - брать ли вас сегодня ночью с собой! Дело-то очень опасное.

- А я могу быть полезен вам?

- Ваша помощь может оказаться неоценимой.

- Тогда я непременно пойду.

- Спасибо.

- Вы говорите об опасности. Очевидно, вы видели в этих комнатах что-то такое, чего не видел я.

- Нет, я видел то же, что и вы, но сделал другие выводы.

- Я не заметил в комнате ничего примечательного, кроме шнура от звонка, но, признаюсь, не способен понять, для какой цели он может служить.

- А на вентилятор вы обратили внимание?

- Да, но мне кажется, что в этом маленьком отверстии между двумя комнатами нет ничего необычного. Оно так мало, что даже мышь едва ли может пролезть сквозь него.

- Я знал об этом вентиляторе прежде, чем мы приехали в Сток-Морон.

- Дорогой мой Холмс!

- Да, знал. Помните, мисс Стоунер сказала, что её сестра чувствовала запах сигар, которые курит доктор Ройлотт? А это доказывает, что между двумя комнатами есть отверстие, и, конечно, оно очень мало, иначе его заметил бы следователь при осмотре комнаты. Я решил, что тут должен быть вентилятор.

- Но какую опасность может таить в себе вентилятор?

- А посмотрите, какое странное совпадение: над кроватью устраивают вентилятор, вешают шнур, и леди, спящая на кровати, умирает. Разве это не поражает вас?

- Я до сих пор не могу связать эти обстоятельства.

- А в кровати вы не заметили ничего особенного?

- Нет.

- Она привинчена к полу. Вы когда-нибудь видели, чтобы кровати привинчивали к полу?

- Пожалуй, не видел.

- Леди не могла передвинуть свою кровать, её кровать всегда оставалась в одном и том же положении по отношению к вентилятору и шнуру. Этот звонок приходится называть просто шнуром, так как он не звонит.

- Холмс! - вскричал я. - Кажется, я начинаю понимать, на что вы намекаете. Значит, мы явились как раз вовремя, чтобы предотвратить ужасное и утончённое преступление.

- Да, утончённое и ужасное. Когда врач совершает преступление, он опаснее всех прочих преступников. У него крепкие нервы и большие знания.

Часов около девяти свет, видневшийся между деревьями, погас, и усадьба погрузилась во тьму. Так прошло часа два, и вдруг ровно в одиннадцать одинокий яркий огонёк засиял прямо против нашего окна.

- Это сигнал для нас, - сказал Холмс, вскакивая. - Свет горит в среднем окне. (...)

Выходя, он сказал хозяину гостиницы, что мы идём в гости к одному знакомому и, возможно, там и переночуем. Через минуту мы вышли на тёмную дорогу. Свежий ветер дул нам в лицо, жёлтый свет, мерцая перед нами во мраке, указывал путь.

Попасть к дому было нетрудно, потому что старая парковая ограда обрушилась во многих местах. Пробираясь между деревьями, мы достигли лужайки, пересекли её и уже собирались лезть в окно, как вдруг какое-то существо, похожее на отвратительного урода-ребёнка, выскочило из лавровых кустов, бросилось, корчась, на траву, а потом промчалось через лужайку и скрылось в темноте.

- Боже! - прошептал я. - Вы видели?

В первое мгновение Холмс испугался не меньше меня. Он схватил мою руку и сжал её, словно тисками. Потом тихо рассмеялся и, приблизив губы к моему уху, пробормотал еле слышно:

- Милая семейка! Ведь это павиан.

Я совсем забыл о любимцах доктора. А гепард, который каждую минуту может оказаться у нас на плечах? Признаться, я почувствовал себя значительно лучше, когда, следуя примеру Холмса, сбросил ботинки, влез в окно и очутился в спальне. Мой друг бесшумно закрыл ставни, переставил лампу на стол и быстро оглядел комнату. Здесь было всё, как днём. Он приблизился ко мне и, сложив руку трубкой, прошептал так тихо, что я едва понял его:

- Малейший звук погубит нас.

Я кивнул головой, показывая, что слышу.

- Нам придётся сидеть без огня. Сквозь вентилятор он может заметить свет.

Я кивнул ещё раз.

- Не засните - от этого зависит ваша жизнь. Держите револьвер наготове. Я сяду на край кровати, а вы на стул.

Я вытащил револьвер и положил его на угол стола. Холмс принёс с собой длинную тонкую трость и поместил её возле себя на кровать вместе с коробкой спичек и огарком свечи. Потом задул лампу, и мы остались в полной темноте.

Забуду ли я когда-нибудь эту страшную бессонную ночь! Ни один звук не доносился до меня. Я не слышал даже дыхания своего друга, а между тем знал, что он сидит в двух шагах от меня с открытыми глазами, в таком же напряжённом, нервном состоянии, как и я. Какими долгими они казались нам, эти каждые пятнадцать минут! Пробило двенадцать, час, два, три, а мы всё сидели молча, ожидая чего-то неизбежного. (...)

Внезапно у вентилятора мелькнул свет и сразу же исчез, но тотчас мы почувствовали сильный запах горелого масла и накалённого металла. Кто-то в соседней комнате зажёг потайной фонарь. Я услышал, как что-то двинулось, потом всё смолкло, и только запах стал ещё сильнее. С полчаса я сидел, напряжённо вглядываясь в темноту. Внезапно послышался какой-то новый звук, нежный и тихий, словно вырывалась из котла тонкая струйка пара. И в то же мгновение Холмс вскочил с кровати, чиркнул спичкой и яростно хлестнул своей тростью по шнуру.

- Вы видите её, Уотсон? - проревел он. - Видите?

Но я ничего не видел. Пока Холмс чиркал спичкой, я слышал тихий отчётливый свист, но внезапный яркий свет так ослепил мои утомлённые глаза, что я не мог ничего разглядеть и не понял, почему Холмс так яростно хлещет тростью. Однако я успел заметить выражение ужаса и отвращения на его мертвенно-бледном лице.

Холмс перестал хлестать и начал пристально разглядывать вентилятор, как вдруг тишину ночи прорезал такой ужасный крик, какого я не слышал никогда в жизни.

- Что это значит? - спросил я, задыхаясь.

 

 

- Это значит, что всё кончено, - ответил Холмс. - И, в сущности, это к лучшему. Возьмите револьвер, и пойдём в комнату доктора Ройлотта.

Лицо его было сурово. Он зажёг лампу и пошёл по коридору. Дважды он стукнул в дверь комнаты доктора, но изнутри никто не ответил. Тогда он повернул ручку и вошёл в комнату. Я шёл за ним следом, держа в руке заряженный револьвер.

Необычайное зрелище представилось нашим взорам. На столе стоял фонарь, бросая яркий луч света на железный несгораемый шкаф, дверца которого была полуоткрыта. У стола на соломенном стуле сидел доктор Гримсби Ройлотт в длинном сером халате, из-под которого виднелись голые лодыжки. Ноги его были в красных турецких туфлях без задников. На коленях лежала та самая плеть, которую мы ещё днём заметили в его комнате. Он сидел, задрав подбородок кверху, неподвижно устремив глаза на потолок; в глазах застыло выражение страха. Вокруг его головы туго обвилась какая-то необыкновенная, жёлтая с коричневыми крапинками лента. При нашем появлении доктор не шевельнулся и не издал звука.

- Лента! Пёстрая лента! - прошептал Холмс.

Я сделал шаг вперёд. В то же мгновение странный головной убор зашевелился, и из волос доктора Ройлотта поднялась гранёная головка и раздувшаяся шея ужасной змеи.

- Болотная гадюка! - вскричал Холмс. - Самая смертоносная индийская змея! Он умер через десять секунд после укуса. «Поднявший меч от меча и погибнет», и тот, кто роет другому яму, сам в неё попадёт. Посадим эту тварь в её логово, отправим мисс Стоунер в какое-нибудь спокойное место и дадим знать полиции о том, что случилось.

Он схватил плеть с колен мёртвого, накинул петлю на голову змеи, стащил её с её ужасного насеста, швырнул внутрь несгораемого шкафа и захлопнул дверцу.

Таковы истинные обстоятельства смерти доктора Гримсби Ройлотта из Сток-Морона. (...) Остальное Шерлок Холмс рассказал мне, когда мы на следующий день ехали обратно.

- Вначале я пришёл к совершенно неправильным выводам, мой дорогой Уотсон, - сказал он, - и это доказывает, как опасно опираться на неточные данные. Присутствие цыган, восклицание несчастной девушки, пытавшейся объяснить, что она увидела, чиркнув спичкой, - всего этого было достаточно, чтобы навести меня на ложный след. Но когда мне стало ясно, что в комнату невозможно проникнуть ни через дверь, ни через окно, что не оттуда грозит опасность обитателю этой комнаты, я понял свою ошибку, и это может послужить мне оправданием. Я уже говорил вам, внимание моё сразу привлекли вентилятор и шнур от звонка, висящий над кроватью. Когда обнаружилось, что звонок фальшивый, а кровать прикреплена к полу, у меня зародилось подозрение, что шнур служит лишь мостом, соединяющим вентилятор с кроватью. Мне сразу же пришла мысль о змее, а зная, как доктор любит окружать себя всевозможными индийскими тварями, я понял, что, пожалуй, угадал. Только такому хитрому, жестокому злодею, прожившему много лет на Востоке, могло прийти в голову прибегнуть к яду, который нельзя обнаружить химическим путём. В пользу этого яда, с его точки зрения, говорило и то, что он действует мгновенно. Следователь должен был бы обладать поистине необыкновенно острым зрением, чтобы разглядеть два крошечных тёмных пятнышка, оставленных зубами змеи. Потом я вспомнил о свисте. Свистом доктор звал змею обратно, чтобы её не увидели на рассвете рядом с жертвой. Вероятно, давая ей молоко, он приучил её возвращаться к нему. Змею он пропускал через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что она поползёт по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея ужалила бы её, если не сейчас, то через неделю. Я пришёл к этим выводам ещё до того, как посетил комнату доктора Ройлотта. Когда же исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора была привычка становиться на стул, чтобы достать до вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер, был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи, - вы, конечно, тоже слыхали его, -я немедленно зажёг свет и начал стегать её тростью.

- Вы прогнали её назад в вентилятор...

- ...и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей трости разозлили её, в ней проснулась змеиная злоба, и она напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я косвенно виновен в смерти доктора Гримсби Ройлотта, но не могу сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть.

Перевод М. и Н. Чуковских

 

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ПРОЧИТАННОМУ

1. С чего начинается прочитанный вами рассказ о Шерлоке Холмсе и докторе Уотсоне? Как уже в первые минуты разговора с утренней посетительницей проявились наблюдательность и удивительные способности Холмса?

2. Перескажите историю загадочной смерти сестры Элен Стоунер. Какие подробности этой истории показались вам странными?

3. Какие факты направляли расследование по ложному пути?

4. Каким образом Шерлок Холмс раскрыл преступление в Сток-Мороне?

5. Докажите примерами или цитатами из текста, что Шерлок Холмс:

A. Проявлял интерес лишь к необычным преступлениям;

Б. Обращал внимание на подробности, которые не привлекали внимания других людей;

B. Умел по незначительным деталям восстановить полную картину произошедшего;

Г. Профессионально занимался расследованием преступлений;

Д. Не опускался до грубости в общении с грубиянами;

Е. Был наделён недюжинной физической силой, смелостью, выносливостью и мгновенной реакцией;

Ё. Был приверженцем принципа справедливости;

Ж.Обладал незаурядным логическим мышлением.

6. Какие качества Шерлока Холмса вы хотели бы в себе воспитать?

7. На чём, по вашему мнению, основана дружба Холмса и доктора Уотсона?

8. В автобиографии А. Конан Дойл поделился следующими размышлениями: «Я не хочу быть неблагодарным Холмсу, он был для меня во многих отношениях хорошим другом. Если иногда я вроде бы и уставал от него, так это потому, что характер его не допускает светотени. Это счётная машина, и всякая попытка добавить что-нибудь лишь способна испортить всё впечатление». Справедлива ли, по вашему мнению, такая оценка? Аргументируйте свою точку зрения.

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ НАВИГАТОР

А. Конан Дойл «Голубой карбункул»

 

 

Во многих детективных историях мистер Шерлок Холмс одерживал победу над преступником благодаря своим уникальным способностям разгадывать самые сложные загадки. Знаменитый дедуктивный метод не подводит сыщика и в рассказе «Голубой карбункул».

В канун Рождества в одной из лондонских гостиниц произошла кража. У графини Моркар украли ценный камень - голубой карбункул, очень дорогой бриллиант. Шерлок Холмс уже выстраивает логическую цепочку...

 

Вопросы и задания для самостоятельной работы над произведением

 

1. В чём состоит оригинальность завязки сюжета рассказа «Голубой карбункул»? Какие повороты сюжета усиливают напряжение поисков преступника?

2. Какие профессиональные качества детектива раскрываются у Шерлока Холмса в деле о голубом карбункуле?

3. Кто и как похитил голубой карбункул?

4. Согласны ли вы с Холмсом, что иногда, отпуская преступника, можно спасти его душу? О каких человеческих качествах сыщика говорит этот поступок?

 

Это материал учебника Литература 7 класс Волощук