Мигель де Сервантес Сааведра. Об истории создания романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (избранные главы) читать кратко онлайн. Интерпретация образа Дон Кихота в поэзии и других видах искусства

Мигель де Сервантес Сааведра

1547-1616

«Сын своих дел»

Сервантес вечно жив в памяти людей, гак же, как живы и бессмертные герои — рыцарь и оруженосец, по-ирежнему странствующие в поисках добра, справедливости и красоты по необъятным равнинам своей многострадальной родины.

Ф. В. Кельин

В январе 1605 года в книжных лавках Мадрида появился роман мало кому известного пожилого писателя, да к тому же инвалида. Называлось это произведение «Хитроумный идальго1 Дон Кихот Ламанчский». В это время Испания, империя короля Карла V, где «никогда не заходило солнце», играла важную роль в мировой политике. Однако громкие события не смогли сравниться по своей важности с событием на первый взгляд скромным и незначительным — выходом в свет романа Сервантеса о мудром безумце Дон Кихоте. С момента появления ЭТОЙ книги прошло уже более 400 лет. Бессмертное произведение продолжает жить полнокровной жизнью и находит всё больше и больше поклонников. Кем же был его автор, что известно о нём?

Мигель де Сервантес Сааведра, испанский поэт, писатель и драматург.

Этого человека нужда преследовала с его появления на свет и до самой могилы. Сам писатель в своей поэме «Путешествие на Парнас» говорит о себе как о человеке, измученном проклятой нищетой. Даже когда он уже был в зените славы, о нём говорили, что он старик, солдат, идальго и бедняк.

Идальго — мелкопоместный рыцарь, дворянин в средневековой Ис-панпи.

Сервантес родился 29 сентября 1547 года в семье хирурга Род-
риго де Сервантеса в городе Алькала-де-Энаресе, пригороде Мад-
рида. В семье он был четвёртым ребёнком из шести — трёх дево-
чек и трёх мальчиков.

По отцу будущий великий писатель имел знатное дворян-
ское происхождение. Но в XVI веке род обнищал и пришёл
в упадок. Мать писателя также принадлежала к бедному дво-
рянскому роду.

Вечная нужда не внесла в семейный быт раздоров и скандалов,
родители и дети жили дружно, любили друг друга.

В десятилетнем возрасте Мигель поступил в коллегию иезуи-
тов, проучившись в которой четыре года он получил среднее об-
разование. Дальнейшая учёба проходила в Мадриде у известного
испанского педагога и гуманиста Хуана Лопеса де Ойоса. А тем
временем семья юноши окончательно разорилась.

У бедных дворян в то время было три дороги: идти в церковь,
служить при дворе или в армии. Будущий великий писатель
сначала пошёл по первому пути. Благодаря рекомендательному
письму Хуана Лопеса де Ойоса Сервантес устроился на службу
к чрезвычайному послу палы Пия V Джулио Аквавиву-и-Арагону
и в 1569 году вместе с ним уехал из Мадрида в Рим в должности
ключника. На службе у Аквавивы будущий писатель пробыл год,
а в 1570 году поступил на службу в испанский полк, дислоциро-
ванный в Италии.

7 октября 1571 года произошла морская битва при Лепанто.
Сервантес командовал абордажной командой на галере «Марке-
за». Однако, хотя флот Священной лиги (Испания, Ватикан и Ве-
неция) наголову разгромил турецкую эскадру, для Мигеля это
сражение закончилось печально. Он получил три огнестрельных
ранения: два в грудь и одно в левое предплечье. После лечения
в госпитале Сервантес военную службу не оставил и участвовал
в нескольких других морских сражениях.

20 сентября 1575 года Мигель вместе со своим младшим бра-
том Родриго, который также служил в армии, отбыл в Испа-
нию. Галеру «Солнце» взяли на абордаж пираты и доставили
пленённых братьев в Алжир. У Сервантеса были с собой реко-
мендательные письма, и пираты посчитали его важной и бога-
той персоной. Они запросили за него огромный выкуп в размере
500 золотых эскудо¹.

—

¹ Эскудо — испанские и португальские золотые монеты XV—XVIII вв.,

а также денежная единица ряда стран в XIX—XX вв.

Прошло долгих 5 лет. За это время молодой Сервантес пока-
зал себя человеком благородным, честным и стойким, своим му-
жественным поведением он
заслужил уважение даже у ал-
жирского паши¹ и его приспеш-
ников.

 

Четырежды Сервантес пы-
тался бежать, за что был от-
правлен гребцом на галеры. За
бунт на одной из галер он чуть
не был казнён пашой, но в по-
следний момент его выкупили
миссионеры.

В 1580 году Сервантес вер-
нулся на родину. Поступил на
государственную службу сбор-
щиком налогов, но доверил деньги купцу, который обанкротился.
В результате и Сервантес, и купец оказались в тюрьме.

В 1602 году в севильской тюрьме он начал роман о Дон Кихо-
те, герой которого стал символом Испании. Первая часть романа
вышла в 1605 году, вторая — в 1615 году.

Последние годы жизни великий писатель жил в Мадриде, где
продолжал работать, невзирая на тяжёлую болезнь. За несколь-
ко дней до смерти 69-летний Сервантес постригся в монахи. Умер
Сервантес 23 апреля 1616 года в нищете. Похоронили его на сред-
ства Братства рабов святейшего причастия, членом которого он

состоял с 1609 года.

В предисловии к своему последнему творению гениальный
испанец обратился к читателям с такими словами: «Простите,
радости! Простите, забавы! Простите, весёлые друзья! Я умираю
в надежде на скорую и радостную встречу с вами в мире ином».

Похоронить себя Сервантес велел в мадридском монастыре Ор-
дена Пресвятой Троицы, находившемся недалеко от последнего
его места жительства. Эта честь была оказана ему за особые заслу-
ги, за долгие годы пребывания на королевской службе.

Церковь, где автор «Дои Кихота» был похоронен в 1616 году,
впоследствии перестраивалась. В ходе реконструкции в конце
XVII века останки Сервантеса были перенесены в новое здание

—

¹ Паши — титул высших военных и гражданских чиновников в бы-
вшей султанской Турции, в Египте и некоторых других мусульман-
ских странах; лицо, носящее этот титул.

и утеряны на несколько столетий. В ян-
варе — марте 2015 года учёные, уча-
ствующие в ведущихся несколько лет
поисковых работах в Мадриде, объявили
об обнаружении могилы писателя и его
останков.

 

Вопросы и задания

1.    Прочитав биографическую статью
о М. де Сервантесе Сааведре, выде-
лите её основные части, составьте
и запишите план к ней.

2.    Расскажите, было ли вам что-то из-
вестно о Сервантесе и его главном
произведении — романе «Дон Кихот
Ламанчский» до знакомства с этой статьёй. Что в эпиграфе,
в словах Ф. В. Кельина, кроме утверждения бессмертия писате-
ля Сервантеса, напоминает о его жизни?

3.    Подготовьте подробный рассказ об одном из этапов жизни Сер-
вантеса, который вызвал у вас особый интерес.

4.    Ответьте устно на вопросы анкеты.

1)    Как давно известно вам имя Сервантеса?

2)    Знали ли вы до изучения творчества Сервантеса о существо-
вании его героя Дон Кихота?

3)    Смотрели ли вы фильмы о Дон Кихоте? Всё ли было понятно
в них?

4)    Что вы открыли для себя раньше — книгу или фильм?

5)    Знаете ли вы, в каких видах искусства нашёл отражение ро-
ман Сервантеса о Дон Кихоте?

Путешествуем по литературным местам

Алькала-де-Энарес — город,
где родился М. Сервантес

Алькала-де-Энарес — небольшой городок — пригород Мад-
рида, внесённый в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Здесь
в XV веке был основан университет, здесь появилась испанская
грамматика, здесь родился Сервантес.

Память о Мигеле Сервантесе запечатлена и в доме-музее писа-
теля, расположенном в его родном городе. Здание музея находится

в историческом районе города
Алкала-де-Энарес, на том же
месте, где стоял дом, в котором
согласно исследованиям исто-
риков родился писатель. Со-
временное здание музея было
построено в 1956 году по тради-
ционным канонам, присущим
кастильским домам. Старое
здание было полностью отре-
ставрировано и расширено.

 

Здесь можно увидеть спаль-
ни, кухню, столовую и даже
кабинет отца Мигеля де Сервантеса, а также стол, на котором
в открытом доступе находятся наброски произведений, сделанные
Сервантесом 400 лет назад.

 

В настоящее время открыт
доступ к выставке, где с по-
мощью аудиовизуальной про-
граммы можно познакомиться
с жизнью Мигеля де Серванте-
са. Посетители могут также при
помощи специальной установ-
ки, воссоздающей знаменитый
кукольный Алтарь Педро из
«Дон Кихота», познакомиться
и со многими сценами книги.

Узнаём о тайнах художественного слова

Об истории создания романа
«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»

Для меня одного родился Дои Кихот,
а я родился для него.

М. Сервантес

Свой самый знаменитый роман Сервантес, нищий и бесправ-
ный ветеран, униженный ложным обвинением в растрате, начал
писать в темнице — в так называемой долговой тюрьме. В то время
ему было пятьдесят с лишним лет и он фактически являлся ровес-
ником своего героя, Рыцаря Печального Образа, черты которого

только начали складываться в его вооб-
ражении. Даже внешность своего героя
Сервантес списал с самого себя: «креп-
кого сложения, телом сухопар, лицом
худощав».

 

Общеизвестно, что Сервантес заду-
мал своё произведение как пародию¹ на
рыцарские романы, которые во времена
писателя были весьма популярны. Ры-
царских романов Сервантес прочитал не-
мало, некоторые их сюжеты и побудили
его создать своё оригинальное произве-
дение. Сам Сервантес, прощаясь с чита-
телем на последней странице своего тво-
рения, подтверждает, что у него «иного
желания не было, кроме того, чтобы
внушить людям отвращение к вымыш-
ленным и нелепым историям, описывае-
мым в рыцарских романах». Однако значение этого произведения
вышло далеко за рамки пародии на рыцарский роман. «Дои Ки-
хот» — стал книгой для философских размышлений на все века, а
главный герой — героем «вечным», олицетворением лучших ры-
царских качеств.

Обратимся к виртуальному словарю

Роман (фр. roman) — литературный жанр, эпическое произве-
дение большой формы, в котором повествование сосредоточено на
судьбе отдельной личности, её отношении к миру, развитии её ха-
рактера и самосознания чаще всего в кризисный, нестандартный пе-
риод её жизни. Содержание романа охватывает значительный вре-
менной отрезок, в нём описываются судьбы многих персонажей.

Рыцарский роман — эпический жанр литературы, в котором
поэтизировалось рыцарство, его подвиги во имя славы, любви
и нравственного совершенства.

Интересна история выхода в свет романа Сервантеса. Рукопись
первой части писатель передал печатнику летом 1604 года. Книга
вышла в Мадриде в январе 1605 года. Не слишком веря в успех ро-
мана у читателей, книгопродавец Франсиско де Роблес выпустил
—

¹ Пародия (греч. parodia — перепев) — комическое подражание худо-
жественному произведению с целью его вышучивания, осмеяния.

его в свет на бумаге весьма невысокого
качества; книга была набрана со множе-
ством типографских ошибок и опечаток
старым сбитым шрифтом. Успех книги
был колоссальным. В первый же год вы-
шло шесть тиражей.

 

Вторая часть «Дон Кихота» была на-
писана в 1613 году и появилась в про-
даже в ноябре 1615 года. Но ей пред-
шествовал подложный второй том «Дон
Кихота» некоего Алонсо Авельянеды,
вышедший в свет летом или осенью
1614 года. Однако именно появление
фальшивого «Дон Кихота» оказало
огромную услугу мировой литературе,
так как заставило Сервантеса написать
второй том своего романа.

Роман «Дон Кихот» признан самым совершенным романом
эпохи Возрождения и переведён почти на все языки мира.

В середине XX века журнал «Великобритания сегодня» провёл
международное анкетирование, предлагая назвать сорок лучших
книг начиная с I века нашей эры. Ответы пришли со всего света,
и на первом месте оказался «Дон Кихот» Сервантеса. В 2002 году,
подводя итоги ушедшего тысячелетия, Нобелевский комитет со-
брал авторитетное жюри, в которое вошли сто известных писате-
лей из пятидесяти четырёх стран мира. Их попросили определить
лучшее произведение мировой литературы. «Книгой всех времён
и пародов» тоже был назван «Дон Кихот».

Так за 400 лет существования автор знаменитого романа и его
герой стали единым целым и превратились в мировое культурное
достояние.

Вопросы и задания

1.    Что характерно для романа как литературного жанра? Каковы
отличительные черты рыцарского романа?

2.    Где и каким образом у Сервантеса зародилась мысль написать
пародию на рыцарский роман?

3.    Чем интересна история выхода в свет романа Сервантеса «Хит-
роумный идальго Дон Кихот Ламанчский»?

4.    Какой след в мировой литературе и культуре оставил роман
Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»?

Пришло время читать

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский

(Избранные главы)

Часть первая
Глава I,

повествующая о нраве и образе жизни славного идальго

Дон Кихота Ламанчского

В некоем селе Ламанчском⁷, которого название у меня нет охоты
припоминать, не так давно жил-был один из тех идальго, чье иму-
щество заключается в фамильном копье, древнем щите, тощей кля-
че и борзой собаке. Олья⁸ чаще с говядиной, нежели с бараниной,
винегрет, почти всегда заменявший ему ужин, яичница с салом по
субботам, чечевица по пятницам, голубь, в виде добавочного блю-
да, по воскресеньям,— всё это поглощало три четверти его доходов.
Остальное тратилось на тонкого сукна полукафтанье, бархатные
штаны и такие же туфли, что составляло праздничный его наряд,
а в будни он щеголял в камзоле из дешёвого, но весьма добротного
сукна. При нём находились ключница, коей перевалило за сорок,
племянница, коей не исполнилось и двадцати, и слуга для домаш-
них дел и полевых работ, умевший и лошадь седлать, и с садовыми
ножницами обращаться. Возраст нашего идальго приближался к пя-
тидесяти годам; был он крепкого сложения, телом сухопар, лицом
худощав, любитель вставать спозаранку и заядлый охотник. Иные
утверждают, что он носил фамилию Кихада, иные — Кесада⁹. В сём
случае авторы, писавшие о нём, расходятся; однако ж у нас есть все
основания полагать, что фамилия его была Кехана. Впрочем, для
нашего рассказа это не имеет существенного значения; важно, что-
бы, повествуя о нём, мы ни на шаг не отступали от истины.

Надобно знать, что вышеупомянутый идальго в часы досу-
га,— а досуг длился у него чуть ли не весь год,— отдавался чте-
нию рыцарских романов с таким жаром и увлечением, что почти
совсем забросил не только охоту, но даже своё хозяйство; и так
далеко зашли его любознательность и его помешательство на
этих книгах, что, дабы приобрести их, он продал несколько де-
сятин пахотной земли и таким образом собрал у себя все романы,

какие только ему удалось достать; больше же всего любил он со-
чинения знаменитого Фельсьяно де Сильва¹⁰, ибо блестящий его
слог и замысловатость его выражений казались ему верхом совер-
шенства, особливо в любовных посланиях и в вызовах на поеди-
нок, где нередко можно было прочитать: «Благоразумие вашего
неблагоразумия по отношению к моим разумным доводам до того
помрачает мой разум, что я почитаю
вполне разумным принести жалобу на
ваше великолепие». Или, например, та-
кое: «...всемогущие небеса, при помощи
звёзд божественно возвышающие вашу
божественность, соделывают вас достой-
ною тех достоинств, коих удостоилось
ваше величие». <...>

 

Одним словом, идальго наш с голо-
вой ушёл в чтение, и сидел он над книга-
ми с утра до ночи и с ночи до утра; и вот
оттого, что он мало спал и много читал,
мозг у него стал иссыхать, так что в кон-
це концов он и вовсе потерял рассудок.

Воображение его было поглощено всем
тем, о чём он читал в книгах: чародей-
ством, распрями, битвами, вызовами на поединок, ранениями,
объяснениями в любви, любовными похождениями, сердечными
муками и разной невероятной чепухой, и до того прочно засела
у него в голове мысль, будто всё это нагромождение вздорных не-
былиц — истинная правда, что для него в целом мире не было уже
ничего более достоверного. <...>

И вот, когда он уже окончательно свихнулся, в голову ему при-
шла такая странная мысль, какая ещё не приходила ни одному
безумцу на свете, а именно: он почёл благоразумным и даже необ-
ходимым как для собственной славы, так и для пользы отечества
сделаться странствующим рыцарем, сесть на коня и, с оружием
в руках отправившись на поиски приключений, начать занимать-
ся тем же, чем, как это ему было известно из книг, все странству-
ющие рыцари, скитаясь по свету, обыкновенно занимались, то
есть искоренять всякого рода неправду и в борении со всевозмож-
ными случайностями и опасностями стяжать себе бессмертное
имя и почёт. Бедняга уже представлял себя увенчанным за свои
подвиги, по малой мере, короной Трапезундского царства; и, весь

отдавшись во власть столь отрадных мечтаний, доставлявших ему
наслаждение неизъяснимое, поспешил он достигнуть цели своих
стремлений. Первым делом принялся он за чистку принадлежа-
вших его предкам доспехов, некогда сваленных как попало в угол
и покрывшихся ржавчиной и плесенью. Когда же он с крайним
тщанием вычистил их и привёл в исправность, то заметил, что не-
достает одной весьма важной вещи, а именно: вместо шлема с за-
бралом он обнаружил обыкновенный шишак; но тут ему пришла
на выручку его изобретательность: смастерив из картона полу-
шлем, он прикрепил его к шишаку, и получилось нечто вроде за-
крытого шлема. Не скроем, однако ж, что когда он, намереваясь
испытать его прочность и устойчивость, выхватил меч и нанёс два
удара, то первым же ударом в одно мгновение уничтожил труд це-
лой недели; лёгкость же, с какою забрало разлетелось на куски,
особого удовольствия ему не доставила, и, чтобы предотвратить
подобную опасность, он сделал его заново, подложив внутрь же-
лезные пластинки, так что в конце концов остался доволен его
прочностью и, найдя дальнейшие испытания излишними, при-
знал его вполне годным к употреблению и решил, что это насто-
ящий шлем с забралом удивительно тонкой работы.

Затем он осмотрел свою клячу и, хотя она хромала на все четы-
ре ноги и недостатков у неё было больше, чем у лошади Гоиеллы¹¹,
нашёл, что ни Буцефал¹² Александра Македонского, ни Бабьека
Сида не могли бы с нею тягаться. Несколько дней раздумывал он,
как её назвать, ибо, говорил он себе, коню столь доблестного ры-
царя, да ещё такому доброму кошо, нельзя не дать какого-нибудь
достойного имени. Наш идальго твёрдо держался того мнения, что
если произошла перемена в положении хозяина, то и конь должен
переменить имя и получить новое, славное и громкое, соответству-
ющее новому сану и новому поприщу хозяина; вот он и старался
найти такое, которое само показывало бы, что представлял собой
этот конь до того, как стал конём странствующего рыцаря, и что
он собой представляет теперь; итак, он долго придумывал разные
имена, роясь в памяти и напрягая воображение,— отвергал, отме-
тал, переделывал, пускал насмарку, сызнова принимался состав-
лять,— и в конце концов остановился на Росинанте¹³, имени, по его

мнению, благородном и звучном, поясня-
ющем, что прежде конь этот был обыкно-
венной клячей, ныне же, опередив всех
остальных, стал первой клячей в мире.

 

Столь удачно, как ему казалось, на-
звав своего коня, решился он подыскать
имя и для себя самого и, потратив на это
ещё неделю, назвался наконец Дон Ки-
хотом,— отсюда, повторяем, и сделали
вывод авторы правдивой этой истории,
что настоящая его фамилия, вне всяко-
го сомнения, была Кихада, а вовсе не
Кесада, как уверяли иные. Вспомнив,
однако ж, что доблестный Амадис не по-
желал именоваться просто Амадисом, по
присовокупил к этому имени название
своего королевства и отечества, дабы тем
прославить его, и назвался Амадисом Галльским, решил он, что
и ему, как истинному рыцарю, надлежит присовокупить к своему
имени название своей родины и стать Дон Кихотом Ламанчским,
чем, по его мнению, он сразу даст понять, из какого он рода и из
какого края, и при этом окажет честь своей отчизне.

Вычистив же доспехи, сделав из шишака настоящий шлем,
выбрав имя для своей лошадёнки и окрестив самого себя, он при-
шёл к заключению, что ему остаётся лишь найти даму, в которую
он мог бы влюбиться, ибо странствующий рыцарь без любви — это
всё равно что дерево без плодов и листьев или же тело без души.

<...> Должно заметить, что, сколько нам известно, в ближай-
шем селении жила весьма миловидная деревенская девушка,
в которую он одно время был влюблён, хотя она, само собою ра-
зумеется, об этом не подозревала и не обращала на него никакого
внимания. Звали ее Альдонсою Лоренсо, и вот она-то и показалась
ему достойною титула владычицы его помыслов; и, выбирая для
неё имя, которое не слишком резко отличалось бы от её собствен-
ного и в то же время напоминало и приближалось бы к имени ка-
кой-нибудь принцессы или знатной сеньоры, положил он назвать
её Дульсинеей¹ Тобосскою — ибо родом она была из Тобосо²,—
именем, по его мнению, приятным для слуха, изысканным и глу-
бокомысленным, как и все ранее придуманные им имена.

¹    Дульсинёя — имя Дульсинея происходит от слова «с!и1се» (сладкая,

нежная).

²    Тобосо — город в Ламанче, в ста километрах к юго-востоку от Толедо.

Гпава II,

повествующая о первом выезде
хитроумного Дон Кихота из его владений

Покончив со всеми этими приготовлениями, наш идальго ре-
шился тотчас же осуществить свой замысел, ибо он полагал, что
всякое промедление с его стороны может пагубно отозваться на
человеческом роде: сколько беззаконий предстоит ему устранить,
сколько кривды выпрямить, несправедливостей загладить, зло-
употреблений искоренить, скольких обездоленных удовлетворить!
И вот, чуть свет, в один из июльских дней, обещавший быть весь-
ма жарким, никому ни слова ие сказав о своём намерении и оста-
вшись незамеченным, облачился он во все свои доспехи, сел на
Росинанта, кое-как приладил нескладный свой шлем, взял щит,
прихватил копьё и, безмерно счастливый и довольный тем, что
никто не помешал ему приступить к исполнению благих его же-
ланий, через ворота скотного двора выехал в поле. Но как скоро
он очутился за воротами, в голову ему пришла страшная мысль,
до того страшная, что он уже готов был отказаться от задуманно-
го предприятия, и вот почему: он вспомнил, что ещё не посвящён
в рыцари и что, следственно, по законам рыцарства, ему нельзя
и не должно вступать в бой ни с одним рыцарем; а если б даже
и был посвящён, то ему как новичку подобает носить белые доспе-
хи, без девиза на щите, до тех пор, пока он не заслужит его своею
храбростью. Эти размышления поколебали его решимость; однако
ж безумие взяло верх над всеми доводами, и по примеру многих
рыцарей, о которых он читал в тех самых романах, что довели
его до такого состояния, вознамерился он обратиться с просьбой
о посвящении к первому встречному. Что лее касается белых до-
спехов, то он дал себе слово на досуге так начистить свои латы,
чтобы они казались белее горностая, и, порешив на том, продол-
жал свой путь,— вернее, путь, который избрал его конь, ибо Дон
Кихот полагал, что именно так и надлежит искать приключений.

Ехал путём-дорогой наш новоявленный рыцарь и сам с собой
рассуждал:

— Когда-нибудь увидит свет правдивая повесть о моих слав-
ных деяниях, и тот учёный муж, который станет их описывать,
дойдя до первого моего и столь раннего выезда, вне всякого сомне-
ния, начнёт свой рассказ так: «Златокудрый Феб только ещё рас-
пускал по лицу широкой и просторной земли светлые нити своих
роскошных волос, а пёстрые птички нежной и сладкой гармонией
арфоподобных своих голосов только ещё встречали румяную Авро-
ру, покинувшую мягкое ложе ревнивого супруга, распахнувшую

врата и окна ламанчского горизонта и обратившую взор на смерт-
ных, когда славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский презрел негу
пуховиков и, вскочив на славного своего коня Росинанта, пустил-
ся в путь по древней и знаменитой Монтьельской равнине».

В самом деле, именно по этой равнине он и ехал.

Глава III,

в коей рассказывается о том, каким забавным способом
Дон Кихот был посвящён в рыцари

<...> Дон Кихот, быстро покончив со своим скудным трактир-
ным ужином, подозвал хозяина, удалился с ним в конюшню, пал
на колени и сказал:

—    Доблестный рыцарь! Я не двинусь с места до тех пор, пока
ваша любезность не соизволит исполнить мою просьбу,— испол-
нение же того, о чём я прошу, покроет вас неувядаемою славой,
а также послужит на пользу всему человеческому роду.

Увидев, что гость опустился перед ним на колени, и услышав
такие речи, хозяин оторопел: он не знал, что делать и что гово-
рить, а затем стал убеждать его подняться с колен, но тот поднял-
ся лишь после того, как хозяин дал слово исполнить его просьбу.

—    Меньшего, государь мой, я и не ожидал от вашего несказан-
ного великодушия,— заметил Дои Кихот.— Итак, да будет вам из-
вестно, что просьба, с которой я к вам обратился и которую ваше
человеколюбие обещало исполнить, состоит в том, чтобы завтра
утром вы посвятили меня в рыцари; ночь я проведу в часовне ва-
шего замка, в бдении над оружием, а завтра, повторяю, сбудется
то, чего я так жажду, и я обрету законное право объезжать все че-
тыре страны света, искать приключений и защищать обиженных,
тем самым исполняя долг всего рыцарства, а также долг рыцаря
странствующего, каковым я являюсь и каковой обязан стремить-
ся к совершению указанных мною подвигов.

Перепуганный владелец замка, не будь дурак, тотчас сбегал за
книгой, где он записывал, сколько овса и соломы выдано погонщи-
кам, и вместе со слугой, державшим в руке огарок свечи, и двумя
помянутыми девицами подошёл к Дои Кихоту, велел ему прекло-
нить колена, сделал вид, что читает некую священную молитву,
и тут же изо всех сил треснул его по затылку, а затем, всё ещё бор-
моча себе под нос что-то вроде молитвы, славно огрел рыцаря по
спине его же собственным мечом. После этого он велел одной из
женщин препоясать этим мечом рыцаря, что та и исполнила, вы-
казав при этом чрезвычайную ловкость и деликатность: в самом
деле, немалое искусство требовалось для того, чтобы во время этой

церемонии в любую минуту не лопнуть от смеха; впрочем, при од-
ном воспоминании о недавних подвигах новонаречённого рыцаря
смех невольно замирал на устах у присутствовавших. <...>

Дон Кихот не чаял, как дождаться минуты, когда можно бу-
дет снова сесть на коня и отправиться на поиски приключений, и,
после того как были закончены все эти доселе невиданные цере-
монии, совершённые с такою быстротою и поспешностью, он тот
же час оседлал Росинанта, сел верхом и, обняв хозяина, в столь
мудрёных выражениях изъявил ему свою благодарность за посвя-
щение в рыцари, что передать их нам было бы не под силу. В ответ
хозяин на радостях, что отделался от него, произнёс не менее вы-
сокопарную, хотя и не столь пространную речь и, ничего не взяв
за ночлег, отпустил его с миром.

Глава IV

 

о том, что случилось с рыцарем нашим,
когда он выехал с постоялого двора
Уже занималась заря, когда Дон Кихот, ликующий, счастли-
вый и гордый сознанием, что его посвятили в рыцари, от радости
подскакивая в седле, выехал с постоялого двора. Но как скоро при-
шли ему на память наставления хозяина, положил он возвратить-
ся домой, чтобы запастись всем необходимым, главное — деньгами
и сорочками; в оруженосцы же себе прочил он одного хлебопашца,
своего односельчанина, бедного, многодетного, однако ж для тако-
вых обязанностей как нельзя более подходившего. С этою целью
он поворотил Росинанта в сторону своего села, и Росинант, словно
почуяв родное стойло, обнаружил такую
резвость, что казалось, будто копыта его
не касаются земли.

Только успел Дон Кихот немного отъ-
ехать, как вдруг справа, из чащи леса,
до него донеслись тихие жалобы, точно
кто-то стонал, и, едва заслышав их, он
тотчас воскликнул:

— Хвала небесам за ту милость, ка-
кую они мне явили,— за то, что так ско-
ро предоставили они мне возможность
исполнить мой рыцарский долг и пожать
плоды моих благих желаний! Не подле-
жит сомнению, что это стонет какой-ни-
будь беззащитный или же беззащитная,
нуждающиеся в помощи моей и защите.

С этими словами он дёрнул поводья и устремился туда, отку-
да долетали стоны. Проехав же несколько шагов по лесу, увидел
он кобылу, привязанную к дубу, а рядом, к другому дубу, привя-
зан был голый до пояса мальчуган лет пятнадцати, и вот этот-то
мальчуган и стонал, и стонал не зря, ибо некий дюжий сельчанин
нещадно стегал его ремнём, сопровождая каждый удар попрёками
и нравоучениями.

—    Смотри в оба, а язык держи за зубами,— приговаривал он.

А мальчуган причитал:

—    Больше не буду, хозяин, Христом-Богом клянусь, ие буду,
обещаю вам глаз не спускать со стада!

Увидев, что здесь происходит, Дон Кихот грозно воскликнул:

—    Неучтивый рыцарь! Как вам не стыдно нападать на того, кто
не в силах себя защитить! Садитесь на коня, возьмите копьё,— на-
добно заметить, что у сельчанина тоже было копьё: он прислонил
его к тому дубу, к коему была привязана кобыла,— и я вам дока-
жу всю низость вашего поступка.

Сельчанин, обнаружив у себя над головой увешанную доспеха-
ми фигуру, перед самым его носом размахивающую копьём, поду-
мал, что пришла его смерть.

—    Сеньор кавальеро! — вкрадчивым голосом заговорил он.—
Я наказываю мальчишку, моего слугу, который пасёт здесь ота-
ру моих овец; из-за этого ротозея я каждый день недосчитываюсь
овцы. И наказываю я его за разгильдяйство, вернее, за плутов-
ство, а он говорит, что я из скупости возвожу на него напраслину,
чтобы не платить ему жалованья, но я клянусь Богом и спасением
души, что он врёт.

—    Как вы смеете, мерзкий грубиян, говорить в моём присут-
ствии, что он врёт? — воскликнул рыцарь.— Клянусь солнцем,
всех нас освещающим, что я сию минуту вот этим самым копьём
проткну вас насквозь. Без всяких разговоров уплатите ему, не то,
да будет мне свидетелем Всевышний, я с вами разделаюсь и уло-
жу на месте. Ну, отвязывайте его, живо!

Сельчанин, понурив голову, молча отвязал своего слугу; тогда
Дои Кихот спросил мальчика, сколько ему должен хозяин. Маль-
чик ответил, что всего за девять месяцев, считая по семи реалов¹
за месяц. Дон Кихот высчитал, что в сумме это составляет шесть-
десят три реала, и сказал сельчанину, чтоб он немедленно раско-
шеливался, если только ему дорога жизнь. На это испуганный
—

¹ Реал — старинная испанская серебряная или медная монета. Один се-
ребряный реал равнялся двум медным.

сельчанин ответил так: он, дескать, уже клялся,— хотя до сих пор
об этом не было и речи,— и теперь говорит, как на духу, что долг
его вовсе не так велик, ибо надлежит принять в расчёт и сбросить
со счетов стоимость трёх пар обуви, которые износил пастух, да
ещё один реал за два кровопускания, которые были ему сделаны,
когда он занемог.

—    Это всё так,— возразил Дон Кихот,— однако вы ни за что
ни про что отхлестали его ремнём,— пусть же это пойдёт в уплату
за обувь и кровопускания: ведь если он порвал кожу на башмаках,
которые вы ему купили, то вы, в свою очередь, порвали ему соб-
ственную его кожу. И если цирюльник пускал ему кровь, когда он
был болен, то вы пускаете ему кровь, когда он находится в добром
здравии. Таким образом, тут вы с ним в расчёте.

—    Беда в том, сеньор кавальеро, что я не взял с собой денег,—
придётся Андресу пойти со мной, и дома я уплачу ему всё до по-
следнего реала.

—    Чтобы я с ним пошёл? — воскликнул мальчуган.— Час от
часу не легче! Нет, сеньор, ни за что на свете. Если я останусь
с ним наедине, то он сдерёт с меня кожу, вроде как со святого Вар-
фоломея или с кого-то там ещё.

—    Он этого не сделает,— возразил Дон Кихот,— я ему прика-
жу, и он не посмеет меня ослушаться. Пусть только он поклянётся
тем рыцарским орденом, к которому он принадлежит, и я отпущу
его на все четыре стороны и поручусь, что он тебе заплатит.

—    Помилуйте, сеньор, что вы говорите! — воскликнул мальчу-
ган.— Мой хозяин — вовсе не рыцарь, и ни к какому рыцарскому
ордену он не принадлежит,— это Хуан Альдудо, богатый крестья-
нин из деревни Кинтанар.

—    Это ничего не значит,— возразил Дон Кихот,— и Альдудо
могут быть рыцарями. Тем более что каждого человека должно су-
дить по его делам.

—    Это верно,— согласился Андрес,— но в таком случае как же
прикажете судить моего хозяина, коли он отказывается платить
мне жалованье, которое я заработал в поте лица?

—    Брат мой Андрес, да разве я отказываюсь? — снова заго-
ворил сельчанин.— Сделай милость, пойдём со мной,— клянусь
всеми рыцарскими орденами, сколько их ни развелось на свете,
что уплачу тебе, как я уже сказал, всё до последнего реала, с ра-
достью уплачу.

—    Можно и без радости,— сказал Дон Кихот,— уплатите лишь
ту сумму, которую вы ему задолжали: это всё, что от вас требу-
ется. Но бойтесь нарушить клятву, иначе, клянусь тою же самою
клятвою, я разыщу вас и накажу: будь вы проворнеє ящерицы,
я всё равно вас найду, куда бы вы ни спрятались. Если же вы хо-
тите знать, от кого получили вы этот приказ, дабы тем ревностнее
приняться за его исполнение, то знайте, что я — доблестный Дон
Кихот Ламанчский, заступник обиженных и утеснённых, засим
оставайтесь с Богом и под страхом грозящей вам страшной кары
не забывайте обещанного и скреплённого клятвою.

С этими словами он пришпорил Росинанта и стал быстро уда-
ляться. Сельчанин посмотрел ему вслед и, удостоверившись, что
он миновал рощу и скрылся из виду, повернулся к слуге своему
Андресу и сказал:

—    Поди-ка сюда, сынок! Сейчас я исполню повеление этого за-
ступника обиженных и уплачу тебе долг.

—    Я в этом нимало не сомневаюсь, ваша милость,— заметил
Андрес.— В ваших же интересах исполнить повеление доброго ры-
царя, дай Бог ему прожить тысячу лет; он такой храбрый и такой
справедливый, что, если вы мне не уплатите, клянусь святым Роке,
он непременно вернётся и приведёт угрозу свою в исполнение.

—    Я тоже в этом не сомневаюсь,— сказал сельчанин,— но
я так люблю тебя, желанный мой, что желаю ещё больше тебе за-
должать, чтобы затем побольше заплатить.

Тут он схватил мальчугана за руку и, снова привязав его
к дубу, всыпал ему столько горячих, что тот остался чуть жив.

—    Теперь зовите заступника обиженных, сеньор Андрес, по-
смотрим, как он за вас заступится,— сказал сельчанин.— Пола-
гаю, впрочем, что я вас ещё недостаточно обидел,— у меня чешут-
ся руки спустить с вас шкуру, чего вы как раз и опасались.

Однако ж в конце концов он отвязал его и позволил отправить-
ся па поиски своего судьи, дабы тот претворил в жизнь вынесенное
им решение. Пастушонок с кислою миною удалился, поклявшись
сыскать доблестного Дон Кихота Ламанчского и во всех подроб-
ностях рассказать ему о том, что произошло, дабы он принудил
хозяина заплатить сторицей. <...>

Глава VII

о втором выезде доброго нашего рыцаря
Дон Кихота Ламанчского

<...> Одновременно Дон Кихот вступил в переговоры с одним
своим односельчанином: это был человек добропорядочный (если
только подобное определение применимо к людям, которые не
могут похвастаться порядочным количеством всякого добра), од-
нако ж мозги у него были сильно набекрень. Дон Кихот такого
ему наговорил, такого наобещал и так сумел его убедить, что
в конце концов бедный хлебопашец дал слово отправиться вме-
сте с ним в качестве его оруженосца. Между прочим, Дон Кихот
советовал ему особенно не мешкать, ибо вполне, дескать, может
случиться, что он, Дон Кихот, в мгновение ока завоюет какой-
нибудь остров и сделает его губернатором такового. Подобные
обещания соблазнили Санчо Пансу — так звали нашего хлебо-
пашца,— и он согласился покинуть жену и детей и стать оруже-
носцем своего односельчанина.

 

Затем Дон Кихот принялся раздо-
бывать деньги: кое-что продал, кое-что
заложил с большим для себя убытком
и в конце концов собрал значительную
сумму. Кроме того, он взял на время
у одного из своих приятелей круглый
щит и, починив, как мог, разбитый
свой шлем, предуведомил оруженосца
Санчо о дне и часе выезда, чтобы тот
успел запастись всем необходимым,
а главное, не забыл взять с собой до-
рожную суму. Санчо дал слово, что не
забудет, но, сославшись на то, что он
не мастак ходить пешком, объявил, что
у него есть очень хороший осёл и что он
поедет на нём. Это обстоятельство слег-
ка озадачило Дон Кихота: он перебирал
в памяти, был ли у кого-нибудь из странствующих рыцарей та-
кой оруженосец, который прибегал к ослиному способу передви-
жения, но так и не припомнил; однако в надежде, что ему не
замедлит представиться случай отбить коня у первого лее неуч-
тивого рыцаря, который встретится ему на пути, и передать это
куда более почтенное четвероногое во владение своему оруженос-
цу, он позволил Санчо Пансе взять осла. По совету хозяина по-
стоялого двора Дон Кихот запасся сорочками и всем, чем только
мог. Когда же всё было готово и приведено в надлежащий вид,
Дои Кихот, не простившись ни с племянницей, ни с ключницей,
в сопровождении Санчо Пансы, который тоже не простился ни
с женой, ни с детьми, однажды ночью тайком выехал из села;
и за ночь им удалось отъехать на весьма значительное расстоя-
ние, так что, когда рассвело, они почувствовали себя в полной
безопасности: если б и снарядили за ними погоню, то всё равно
уже не настигли бы их.

Санчо Панса не забыл приторочить суму и бурдюк¹, и теперь
он, горя желанием сделаться губернатором обещанного острова,
как некий патриарх, восседал на осле. Между тем Дон Кихот из-
брал тот же самый путь и двинулся по той же дороге, по какой
ехал он в прошлый раз, то есть по Моитьельской равнине, толь-
ко теперь он чувствовал себя несравненно бодрее, ибо время было
ещё раннее и косые лучи солнца не очень его беспокоили. Тут-то
и обратился Санчо Панса к своему господину:

—    Смотрите же, ваша милость, сеньор странствующий рыцарь,
не забудьте, что вы мне обещали насчёт острова, а уж я с каким
угодно островом управлюсь.

Глава VIII

0    славной победе, одержанной доблестным Дон Кихотом

в страшной и доселе неслыханной битве с ветряными

мельницами, равно как и о других событиях, о которых мы
не без приятности упомянем

Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных
мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот,
то обратился к своему оруженосцу с такими словами:

—    Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг
Санчо Панса: вон там виднеются тридцать, если не больше, чудо-
вищных великанов,— я намерен вступить с ними в бой и перебить
их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся
основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть
дурное семя с лица земли — значит верой и правдой послужить
Богу.

—    Где вы видите великанов? — спросил Санчо Панса.

—    Да вон они, с громадными руками,— отвечал его госпо-
дин.— У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.

—    Помилуйте, сеньор,— возразил Санчо,— то, что там видне-
ется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы при-
нимаете за их руки,— это крылья: они кружатся от ветра и приво-
дят в движение мельничные жернова.

—    Сейчас видно неопытного искателя приключений,— заме-
тил Дон Кихот,— это великаны. И если ты боишься, то отъезжай
в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жесто-
кий и неравный бой.

С последним словом, не внемля голосу Санчо, который преду-
преждал его, что не с великанами едет он сражаться, а, вне всякого

¹    Бурдюк — мешок из шкуры животного для хранения и перевозки

вина и других жидкостей и сыпучих веществ.

сомнения, с ветряными мельницами, Дон Кихот дал Росинанту
шпоры. Он был совершенно уверен, что это великаны, а потому,
не обращая внимания на крики оруженосца и не видя, что перед

 

ним, хотя находился совсем близко от
мельниц, громко восклицал:

—    Стойте, трусливые и подлые тва-
ри! Ведь на вас нападает только один ры-
царь.

В это время подул лёгкий ветерок,
и, заметив, что огромные крылья мель-
ниц начинают кружиться, Дон Кихот
воскликнул:

—    Машите, машите руками! Если б
у вас их было больше, чем у великана
Бриарея¹⁴, и тогда пришлось бы вам по-
платиться!

Сказавши это, он всецело отдался под
покровительство госпожи своей Дульси-
неи, обратился к ней с мольбою помочь
ему выдержать столь тяжкое испытание
и, заградившись щитом и пустив Росинанта в галоп, вонзил ко-
пьё в крыло ближайшей мельницы; но в это время ветер с такой
бешеной силой повернул крыло, что от копья остались одни щеп-
ки, а крыло, подхватив и коня и всадника, оказавшегося в весьма
жалком положении, сбросило Дон Кихота на землю. На помощь
ему во весь ослиный мах поскакал Санчо Пайса и, приблизи-
вшись, удостоверился, что господин его не может пошевелить-
ся — так тяжело упал он с Росинанта.

—    Ах ты, Господи! — воскликнул Санчо.— Не говорил ли я ва-
шей милости, чтобы вы были осторожнее и что это всего-навсего
ветряные мельницы? Их никто бы не спутал, разве тот, у кого вет-
ряные мельницы кружатся в голове.

—    Помолчи, друг Санчо,— сказал Дон Кихот.— Должно заме-
тить, что нет ничего изменчивее военных обстоятельств. К тому
же, я полагаю, и не без основания, что мудрый Фрестон, тот са-
мый, который похитил у меня книги вместе с помещением, пре-
вратил великанов в ветряные мельницы, дабы лишить меня пло-
дов победы,— так он меня ненавидит. Но рано или поздно злые
его чары не устоят пред силою моего меча.

—    Это уж как Бог даст,— заметил Санчо Панса.

Он помог Дон Кихоту встать и усадил его на Росинанта, кото-
рый тоже был чуть жив.

—    Твоя правда,— сказал Дон Кихот,— и если я не стону от
боли, то единственно потому, что странствующим рыцарям в слу-
чае какого-либо ранения стонать не положено, хотя бы у них вы-
валивались кишки.

—    Коли так, то мне возразить нечего,— сказал Санчо,— но од-
ному Богу известно, как бы я был рад, если б вы, ваша милость,
пожаловались, когда у вас что-нибудь заболит. А уж доведись до
меня, так я начну стонать от самой пустячной боли, если только
этот закон не распространяется и на оруженосцев странствующих
рыцарей.

Дон Кихот не мог не посмеяться простодушию своего оруже-
носца, а затем объявил, что тот волен стонать, когда и сколько
ему вздумается, как по необходимости, так и без всякой необходи-
мости, ибо в рыцарском уставе ничего на сей предмет не сказано.
Санчо напомнил Дон Кихоту, что пора закусить. <...>

Глава XIX

о глубокомысленных замечаниях,
коими Санчо поделился со своим господином,
о приключении с мёртвым телом,
равно как и о других необычайных происшествиях

<...> Меж тем как они всё ещё вели этот разговор, по дороге
их застигла ночь, прежде нежели они успели найти или хотя бы
заприметить какое-нибудь пристанище; на беду, обоих мучил го-
лод, ибо вместе с дорожной сумой исчезли их съестные припасы.
И к довершению всего их ожидало на сей раз уже не вообража-
емое, а самое доподлинное приключение. Вот как было дело. Ночь
выдалась довольно тёмная, но, несмотря на это, они продолжали
свой путь, ибо Сапчо был совершенно уверен, что на больших до-
рогах постоялые дворы попадаются не реже чем через каждые две
мили. Итак, ехали-ехали голодный оруженосец и его господин,
который тоже хотел есть, и вдруг заметили, что к ним прибли-
жается бесчисленное множество огней, похожих на движущиеся
звёзды. При виде их Санчо оторопел, а Дон Кихот ие поверил соб-
ственным глазам; и тот и другой натянули поводья и стали зорко
вглядываться, пытаясь уяснить себе, что бы это могло быть; на-
конец оба увидели, что огни идут прямо на них и по мере своего
приближения всё увеличиваются в размерах; тут Санчо задрожал
как лист, а у Доп Кихота волосы встали дыбом; затем, слегка при-
ободрившись, он сказал:

—    Сомнений нет, Санчо: это одно из величайших и опасней-
ших приключений, и я должен буду напрячь все свои силы и вы-
казать всё своё мужество.

—    Что я за несчастный! — воскликнул Санчо.— По всему вид-
но, что это опять призраки, а коли так, то где же я возьму рёбра,
чтобы расплатиться и за это приключение?

<...> Оба отъехали в сторону и стали зорко вглядываться, си-
лясь понять, что собой представляют эти блуждающие огни, и не-
много погодя им удалось различить множество фигур в белых
балахонах; это страшное зрелище так подействовало на Санчо
Пансу, что он совершенно потерял самообладание: у него зуб на
зуб не попадал, точно его трясла лихорадка. Но как же он задро-
жал и как застучали у него зубы, когда оба они наконец явственно
различили, что это такое! Ибо они увидели до двадцати всадников
в балахонах, ехавших с зажжёнными факелами в руках впереди
похоронных дрог, а за дрогами следовали ещё шесть всадников
в длинном траурном одеянии, ниспадавшем чуть ли не до копыт
мулов,— судя по их медленному шагу, это были именно мулы,
а не лошади. Балахоны словно переговаривались между собой го-
лосами тихими и жалобными. Необычайное зрелище, явившееся
взорам наших путешественников в столь поздний час и в таком
пустынном месте, способно было навести страх не только на Саи-
чо, но и на его господина. Дело было за Дон Кихотом, а у Санчо
давно уже душа в пятки ушла, но, к сожалению, Дон Кихот ис-
пытывал противоположное чувство, ибо в эту самую минуту ему
живо представилось одно из тех приключений, которые описыва-
ются в его любимых романах.

 

Он вообразил, что похоронные дроги — это траурная колесни-
ца, на которой везут тяжело раненного или же убитого рыцаря,
и что отомстить за него суждено не кому-либо, а именно ему, Дон
Кихоту; и вот, недолго думая, он выпрямился в седле и, полный
отваги и решимости, выехал на середину дороги, по которой не-
минуемо должны были проехать балахоны, и, как скоро они при-
близились, заговорил громким
голосом:

— Рыцари вы или не рыца-
ри,— всё равно, остановитесь
и доложите мне, кто вы такие,
откуда и куда путь держите
и кого везёте вы на этой колес-
нице. По всем признакам вы
являетесь обидчиками или же,

наоборот, обиженными, и мне должно и необходимо это знать для
того, чтобы наказать вас за совершённое вами злодеяние или же
отомстить тем, кто совершил по отношению к вам какую-либо не-
справедливость .

—    Мы торопимся,— отвечал один из балахонов,— а до посто-
ялого двора далеко, и нам недосуг давать столь подробные объяс-
нения.

С этими словами он хлестнул мула и хотел было проехать
мимо. Но Дон Кихот, до глубины души оскорблённый таким отве-
том, схватил мула за узду и сказал:

 

—    Остановитесь, будьте по-
вежливее и отвечайте на мои
вопросы, не то я всех вас вызо-
ву на бой.

Мул был пугливый, и, когда
его схватили за узду, он до того
испугался, что взвился на дыбы
и сбросил седока наземь. Шед-
ший пешком слуга, видя, что
один из балахонов упал с копя,
принялся осыпать Дои Кихота бранью; тогда Дон Кихот, и так уже
раздражённый, без дальних размышлений взял копьецо наперевес
и, ринувшись на одного из облачённых в траур, тяжело ранил его
и вышиб из седла; затем он бросился на его спутников, и нужно было
видеть, как стремительно он на них нападал и обращал вспять! Ка-
залось, у Росинанта выросли крылья — столь резвый и горделивый
скок неожиданно появился у него. Люди в балахонах, народ боязли-
вый и к тому же ещё безоружный, мгновенно, не оказав ни малей-
шего сопротивления, покинули поле битвы и с горящими факелами
в руках помчались в разные стороны, так что, глядя па них, можно
было подумать, что это ряженые затеяли весёлую игру в празднич-
ную ночь. Что же касается облачённых в траур, то они, запутавшись
в долгополом своём одеянии, не могли сдвинуться с места, вследствие
чего Дои Кихот совершенно безнаказанно и отколотил их всех до
единого, и они волей-неволей принуждены были отступить в полной
уверенности, что это не человек, а сам дьявол, явившийся из преис-
подней, дабы похитить у пих мёртвое тело, лежавшее на дрогах.

Салчо смотрел на всё это и, дивясь смелости своего господина,
говорил себе: «Стало быть, мой господин и на деле так же храбр
и силён, как на словах».

—    Коль скоро вы духовная особа, то какой же чёрт вас сюда
занёс? — спросил Дои Кихот.

—    Сейчас я вам всё объясню, мы сопровождаем мёртвое тело,
лежащее на этих дрогах,— тело некоего кавальеро, который умер
в Баэсе и талі же был похоронен, а теперь, как я уже сказал, мы
перевозим его останки в Сеговию, откуда он родом и где находит-
ся его фамильный склеп.

—    А кто его умертвил? — спросил Дон Кихот.

—    Господь Бог при помощи гнилой горячки, которая его и до-
конала,— отвечал бакалавр.

—    Значит, Господь избавил меня от обязанности мстить за его
смерть,— заключил Дон Кихот,— обязанности, которую я выну-
жден был бы принять на себя, в случае если б его убили. Но коли
он умер именно так, как вы рассказываете, то мне остаётся лишь
молча развести руками, ибо если бы мне самому была послана та-
кая смерть, то я поступил бы точно так же. Надобно вам знать,
ваше преподобие, что я рыцарь Ламанчский, а зовут меня Дон Ки-
хот, и мой образ действий заключается в том, что я странствую по
свету, выпрямляя кривду и заступаясь за обиженных. <...>

Он сейчас же позвал Санчо Пансу, но тот и ухом не повёл: его
внимание было поглощено разгрузкой обозного мула, которого
эти добрые люди основательно навьючили съестными припаса-
ми. Санчо сделал из своего пыльника мешок, напихал в него всё,
что только могло туда войти, навьючил своего осла и только по-
сле этого, явившись на зов Дон Кихота, помог сеньору бакалавру
выбраться из-под мула и сесть на него верхом, а затем вложил
ему в руку факел. Дон Кихот посоветовал бакалавру отправиться
вслед за его спутниками и попросил принести им от его имени из-
винения за то зло, которое он им сделал по не зависящим от него
причинам, а Санчо к этому ещё прибавил:

—    В случае, если эти сеньоры пожелают узнать, кто таков этот
удалец, который нагнал на них такого страху, то скажите, ваша
милость, что это Дон Кихот Ламанчский, по прозванию Рыцарь
Печального Образа.

Когда же бакалавр удалился. Дои Кихот спросил Санчо, что
ему вздумалось вдруг, ни с того ни с сего, назвать его Рыцарем Пе-
чального Образа.

—    Сейчас вам скажу,— отвечал Санчо.— Потому я вам дал это
название, что когда я взглянул на вас при свете факела, который
увёз с собой этот горемыка, то у вас был такой жалкий вид, какого
я что-то ни у кого не замечал. Верно, вас утомило сражение, а мо-
жет, это оттого, что вам выбили коренные и передние зубы.

—    Не в этом дело,— возразил Дон Кихот.— По-видимому,
тот учёный муж, коему вменено в обязанность написать историю
моих деяний, почёл за нужное, чтобы я выбрал себе какое-нибудь
прозвище, ибо так поступали все прежние рыцари: один имено-
вался Рыцарем Пламенного Меча, другой — Рыцарем Единорога,
кто — Рыцарем Дев, кто — Рыцарем Птицы Феникс, кто — Рыца-
рем Грифа, кто — Рыцарем Смерти, и под этими именами и про-
звищами они и пользуются известностью во всём подлунном мире.
Вот я и думаю, что именно он, этот учёный муж, внушил тебе
мысль как-нибудь меня назвать и подсказал самоё название: Ры-
царь Печального Образа, и так я и буду именоваться впредь. <...>

Часть вторая
Глава XVII,

из коей явствует, каких вершин и пределов могло
достигнуть и достигло неслыханное мужество Дон

Кихота, и в коей речь идёт о приключении со львами,
которое Дон Кихоту удалось счастливо завершить

<...>

—    Друг мой! Подай мне шлем,— или я мало смыслю в при-
ключениях, или же то, что там виднеется, представляет собою
такое приключение, которое долженствует принудить меня и уже
принуждает взяться за оружие.

Тем временем повозка с флажками подъехала ближе, и тут
оказалось, что, кроме погонщика верхом на одном из мулов и ещё
одного человека на передке повозки, никто больше её не сопро-
вождал. Дон Кихот выехал вперёд и молвил:

—    Куда, братцы, путь держите? Что это за повозка, что вы
в ней везёте и что это за стяги?

Погонщик же ему на это ответил так:

—    Повозка моя, а везу я клетку с двумя свирепыми львами,
которых губернатор Оранский отсылает ко двору в подарок его
величеству, флаги же — государя нашего короля в знак того, что
везём мы его достояние.

—    А как велики эти львы? — осведомился Дон Кихот.

—    Столь велики,— отвечал человек, сидевший на передке,—
что крупнее их или даже таких, как они, ещё ни разу из Африки
в Испанию не привозили. Я — львиный сторож, много львов пе-
ревёз на своем веку, но таких, как эти, ещё не приходилось. Это
лев и львица — лев в передней клетке, а львица в задней, и сейчас
они голодные, потому с утра ещё ничего не ели, так что, ваша ми-
лость, уж вы нас пропустите, нам надобно поскорее добраться до
какого-нибудь селения и покормить их.

Дон Кихот же, чуть заметно усмехнувшись, ему на это сказал:

—    Львят — против меня? Теперь против меня — львят? Ну
так эти сеньоры, пославшие их сюда, вот как перед Богом гово-
рю, сейчас увидят, такой ли я человек, чтобы устрашиться львов!
Слезай с повозки, добрый человек, и если ты сторож, то открой
клетки и выпусти зверей,— назло и наперекор тем волшебникам,
которые их па меня натравили, я сейчас покажу, кто таков Дои
Кихот Ламанчский...

—    Сеньор кавальеро! Странствующим рыцарям подобает ис-
кать только таких приключений, которые подают надежду на
благополучный исход, а не таких, которые решительно никакой
надежды не подают, ибо смелость, граничащая с безрассудством,
заключает в себе более безумия, нежели стойкости. А кроме всего
прочего, львы и ие помышляют о том, чтобы на вашу милость совер-
шить нападение: их посылают в подарок его величеству, и не дол-
жно задерживать их и прегралщать им дорогу.

—    Это вы, сеньор идальго, подите расскажите своей ручной ку-
ропатке и свирепому хорьку, а в чужие дела не вмешивайтесь,—
заметил Дон Кихот.— Это моё дело, я сам знаю, натравили на
меня этих сеньоров львов или нет.

И, обратясь к сторожу, крикнул:

—    Эй ты, такой-сякой, мерзавец из мерзавцев! Если ты сей же
час не откроешь клеток, я вот этим самым копьём пришпилю тебя
к повозке!

Возница, видя, что это вооружённое пугало преисполнено ре-
шимости, молвил:

—    Государь мой! Будьте настолько любезны, сжальтесь вы надо
мной и велите выпустить львов ие прежде, чем я распрягу мулов
и отведу их в безопасное место, а то если львы их растерзают, то
мне тогда всю жизнь придётся терзаться: ведь мулы и повозка —
это всё мое достояние.

<...> Едва сторож увидел, что Дон Кихот уже наготове и что, из
боязни навлечь на себя гнев вспыльчивого и дерзкого кавальеро, ему
ие миновать выпустить льва, он настежь распахнул дверцу первой
клетки, где, повторяем, находился лев величины, как оказалось,
непомерной,— чудовищный и страховидный лев. Прежде всего лев
повернулся в своей клетке, выставил лапы и потянулся всем телом,
засим разинул пасть, сладко зевнул и языком почти в две пяди дли-
ною протёр себе глаза и облизал морду; после этого он высунулся
из клетки и горящими, как угли, глазами повёл во все стороны;
при этом вид его и движения могли бы, кажется, навести страх на
самоё смелость. Дои Кихот, однако, смотрел на него в упор,— он

с нетерпением ждал, когда лее наконец лев спрыгнет с повозки
и вступит с ним в рукопашную, а он изрубит льва на куски.

Вот до какой крайности дошло его доселе невиданное безумие.
Однако благородный лев, не столь дерзновенный, сколь учтивый,
оглядевшись, как уже было сказано, по сторонам и не обращая
внимания на Дон-Кихотово ребячество и молодечество, повернул-
ся и, показав Дон Кихоту зад, прехладнокровно и не торопясь сно-
ва вытянулся в клетке; тогда Дон Кихот велел сторожу ударить
его, чтобы разозлить и выгнать из клетки.

—    Этого я делать не стану,— возразил сторож,— ведь коли
я его раздразню, так он первым делом разорвёт в клочки меня.
Пусть ваша милость, сеньор кавальеро, удовольствуется уже сде-
ланным, ибо по части храбрости лучшего и желать невозможно,
испытывать же судьбу дважды не годится. В клетке у льва двер-
ца отворена: он волен выходить или не выходить, но ежели он до
сей поры не вышел, стало быть, и до вечера не выйдет. Твёрдость
духа вашей милости уже доказана,— от самого храброго бойца,
сколько я понимаю, требуется лишь вызвать недруга на поединок
и ожидать его на поле брани, если же неприятель не явился, то
позор на нём, а победный венок достаётся ожидавшему.

—    И то правда,— молвил Дон Кихот,— закрой, приятель, двер-
цу и в наилучшей форме засвидетельствуй всё, что здесь на твоих
глазах произошло, а именно: как ты открыл льву, как я его ждал,
а он не вышел, как я его снова стал ждать, а он опять не вышел
и снова улёгся. Мой долг исполнен, прочь колдовские чары, и да
поможет Господь разуму, истине и истинному рыцарству, ты же
закрой, повторяю, клетку, а я тем временем знаками подзову
бежавших и отсутствовавших, дабы они услышали из твоих уст
о моём подвиге. <...>

—    Что ты на это скажешь, Санчо? — спросил Дон Кихот.— Ка-
кое чародейство устоит против истинной отваги? Чародеи вольны
обрекать меня на неудачи, но сломить моё упорство и мужество
они не властны.

Санчо выдал деньги, возница запряг мулов, а сторож поцеловал
Дои Кихоту руки за оказанное благодеяние и обещал рассказать
о славном этом подвиге самому королю, когда приедет в столицу.

—    Буде же его величество спросит, кто этот подвиг совершил,
скажите — что Рыцарь Львов, ибо я хочу, чтобы прежнее мое
прозвание. Рыцарь Печального Образа, изменили, переменили,
заменили и сменили на это, и тут я следую старинному обычаю
странствующих рыцарей, которые меняли имена, когда им этого
хотелось или же когда это напрашивалось само собой.

Глава XXXI,

повествующая о многих великих событиях
Далее в истории говорится, что ещё до того, как все приблизи-
лись к летнему дворцу, иначе говоря к замку, герцог поехал впе-
рёд и отдал распоряжение всем своим слугам, как должно обхо-
диться с Дон Кихотом. <...>

Дон Кихот переоделся, препоясался мечом, накинул на пле-
чи алую мантию, на голову надел зелёного атласа берет, который
ему подали прислужницы, и в таком виде вышел в обширную
залу, где его уже ожидали девушки, выстроившиеся в два ряда
и державшие сосуды для омовения рук; весь этот обряд был со-
вершён с множеством поклонов и разных церемоний. Затем яви-
лись двенадцать пажей, и с ними дворецкий, дабы отвести Дон
Кихота в столовую, где его дожидались владельцы замка. Обсту-
пив Дон Кихота, пажи торжественно и весьма почтительно про-
вели его в другую залу, где стоял роскошно убранный стол, на-
крытый всего лишь на четыре прибора. У порога встретили его
герцог, герцогиня и некий важный священник из числа тех, кото-
рые у владетельных князей состоят в духовниках¹; из числа тех,
которые, не будучи князьями по рождению, оказываются бес-
сильны научить природных князей, как должно вести себя в этом
звании; из числа тех, которые стремятся к тому, чтобы величие
высокопоставленных лиц мерилось их собственным духовным
убожеством; из числа тех, которые, желая научить духовных чад
своих умеренности, делают из них скупцов,— вот что, по всей ве-
роятности, представлял собою этот важный священник, который
вместе с герцогскою четою вышел навстречу Дон Кихоту. Герцог
предложил Дон Кихоту занять почётное место, тот сначала было
отнекивался, но в конце концов сдался на уговоры. Духовник сел
напротив Дои Кихота, герцог же и герцогиня — справа и слева от
него. <...>

Духовник, слышавший весь этот разговор про великанов, ду-
шегубов и колдовство, догадался, что это и есть Дои Кихот Ла-
манчский, которого историю герцог читал постоянно, между тем
духовник порицал его за это многократно и уверял, что глупо
с его стороны читать подобные глупости. И вот теперь, совершен-
но удостоверившись в правильности своих предположений, он
в превеликом гневе заговорил с герцогом:

¹

¹ Духовник — священник христианской церкви, совершающий таин-
ство покаяния, духовный отец христианина; он принимает исповеди,
наставляет, даёт советы, благословляет.

—    Ваша светлость! Вам, государь мой, придётся давать ответ
Богу за выходки этого молодца. Я склонен думать, что этот самый
Дон Кихот, Дои Остолоп или как его там, не столь уж слабоумен,
каким ваша светлость себе его представляет, а потому и не след
вам потворствовать его дурачествам и сумасбродствам.

Затем он обратился непосредственно к Дон Кихоту и сказал:

—    Послушайте вы, пустая голова: кто это вам втемяшил, что
вы странствующий рыцарь и что вы побеждаете великанов и берё-
те в плен лиходеев? Опомнитесь и попомните мое слово: возвра-
щайтесь к себе домой, растите детей, если у вас есть таковые, за-
нимайтесь хозяйством и перестаньте мыкаться по свету, ловить
в небе журавля и смешить всех добрых людей, знакомых и незна-
комых. Откуда вы взяли, что были па свете и сейчас ещё сущест-
вуют странствующие рыцари, не к ночи будь они помянуты? Где
же это в Испании водятся великаны или в Ламанче — душегубы,
и где эти заколдованные Дульсинеи и вся эта уйма чепухи, кото-
рая про вас написана?

Дон Кихот со вниманием выслушал почтенного сего мужа,
а когда тот умолк, он, несмотря на своё уважение к герцогской
чете, вскочил с места и, всем своим видом выражая гнев и возму-
щение, заговорил...

Впрочем, ответ его заслуживает особой главы.

Глава XXXII

0    том, как Дон Кихот ответил своему хулителю\ а равно

и о других происшествиях, и важных, и забавных

Итак, Дои Кихот вскочил, весь затрясся и, задыхаясь от вол-
пения, заговорил:

—    То место, где я нахожусь, присутствие высоких особ и ува-
жение, которое я всегда питал и питаю ныне к сану вашей милости,
сковывают и удерживают в границах правый мой гнев. Так вот,
в силу того, о чём я сейчас говорил, и памятуя о том, что известно
всем, а именно, что люди учёные не владеют никаким другим ору-
жием, кроме оружия женщин, то есть языка, я как раз к этому
оружию и прибегну и на равных основаниях вступлю в бой с ва-
шею милостью, от которой, кстати сказать, не грубой брани, по
благих советов должно было бы ожидать. Порицания душеспаси-
тельные и исходящие из добрых побуждений выражаются при со-
вершенно иных обстоятельствах и в иное время,— во всяком слу-
—

¹    Хулитель (книжн.) — тот, кто хулит, ругает, поносит кого-либо, что-

либо.

чае, порицая меня во всеуслышание и притом столь сурово, вы тем
самым вышли за пределы благого порицания, ибо оно зиждется не
столько на суровости, сколько на мягкости, и нехорошо, обличая
грехи, о которых вы понятия не имеете, ни с того ни с сего обзы-
вать грешника слабоумным и остолопом. В самом деле, я прошу
вашу милость ответить: какие такие вы нашли во мне дурачества,
которые дают вам право бичевать меня, клеймить и посылать до-
мой заниматься хозяйством и заботиться о жене и детях, хотя
вы даже не знаете, есть ли они у меня? Неужели достаточно на
правах духовника втереться в чужую семью, неужели достаточно
получить воспитание в каком-нибудь дешёвом пансионе, видеть
свет не далее, чем на двадцать-тридцать миль в окружности, что-
бы так, с налёту, диктовать законы странствующему рыцарству
и судить о странствующих рыцарях? Или, по-вашему, это бес-
плодное занятие и праздное времяпрепровождение — странство-
вать по миру, чуждаясь его веселий и взбираясь по крутизнам, по
которым доблестные восходят к обители бессмертья? Когда б меня
признали за слабоумного рыцари или же блестящие и великодуш-
ные вельможи, я почёл бы это за несмываемое для себя бесчестие,
а коли меня обзывают глупцом разные буквоеды, которые никог-
да не вступали на путь странствующего рыцарства, то я не придаю
этому ровно никакого значения: я — рыцарь и, коли будет на то
воля Всевышнего, рыцарем и умру. Одни шествуют по широко-
му полю надутого честолюбия, другие идут путём низкой и рабь-
ей угодливости, третьи — дорогою лукавого лицемерия, четвёр-
тые — стезёю истинной веры, я же, ведомый своею звездою, иду
узкой тропой странствующего рыцарства, ради которого я презрел
житейские блага, но не честь. Я вступался за униженных, вы-
прямлял кривду, карал дерзость, побеждал великанов и попирал
чудовищ. Я влюблён единственно потому, что так странствующим
рыцарям положено, но я не из числа влюблённых сластолюбцев,
моя любовь — платоническая и непорочная. Я неизменно устрем-
ляюсь к благим целям, а именно: всем делать добро и никому не
делать зла. Судите же теперь, ваши светлости, высокородные гер-
цог и герцогиня, можно ли обзывать глупцом того, кто так дума-
ет, так поступает и так говорит.

— Ей-богу, здорово сказано! — воскликнул Санчо.— И больше
вы, сеньор и господин мой, ничего не говорите в своё оправдание,
всё равно лучше не скажешь, не придумаешь и не убедишь. И по-
том, если этот сеньор уверяет, будто странствующих рыцарей пре-
жде не было и сейчас нет, то разве он хоть что-нибудь в этих делах
смыслит?

—    А ты, любезный, уж не Санчо ли Пайса, о котором пишут,
будто Дон Кихот обещал пожаловать ему остров? — спросил ду-
ховник.

—    Я самый,— отвечал Санчо,— и заслужил я этот остров не
хуже всякого другого. Про таких, как я, говорят: «К добрым лю-
дям пристанешь, сам добрым станешь», а потом ещё: «С кем по-
ведёшься, от того и наберёшься», и ещё: «Доброго дерева сень
сулит тебе добрую тень». Вот я к доброму сеньору и прилепился,
уже несколько месяцев, как я при нём состою, и. Господь даст,
скоро сам стану вроде него, и ему хорошо, и мне хорошо: что там
ни говори, быть ему императором, а мне — губернатором.

—    Разумеется, друг Санчо,— прервал его тут герцог,— из ува-
жения к сеньору Дон Кихоту я передам тебе во владение один сво-
бодный остров довольно хорошего качества.

—    На колени, Санчо! — сказал Дон Кихот.— Припади к сто-
пам его светлости за оказанную тебе милость.

Санчо повиновался; тут священник вскипел и, встав из-за сто-
ла, обратился к герцогу с такими словами:

—    Мой сан повелевает мне сказать вам, ваша светлость, что вы
так же точно помешаны, как и эти греховодники. Да как же им
и не быть безумными, когда люди здравомыслящие потакают их
безумствам! Принимайте их у себя, ваша светлость, а я, пока они
будут у вас, побуду у себя и перестану порицать то, что исправле-
нию не поддаётся.

И, не прибавив более ни слова и так и не кончив обеда, духовник
удалился, невзирая на уговоры герцога; впрочем, герцог особенно
не настаивал, оттого что нелепая эта вспышка сильно его смешила.

Глава Хиі

о советах, которые Дон Кихот преподал Санчо Пансе
перед тем, как тот отправился управлять островом,
а равно и о других весьма важных вещах

Герцог и герцогиня, видя, что шутки их без малейших ко-
лебаний принимаются за правду, вознамерились шутить и даль-
ше; того ради герцог указал и отдал распоряжения слугам сво-
им и вассалам, как должно вести себя с Санчо, когда он начнёт
управлять обещанным островом, и объявил Санчо, чтобы он при-
вёл себя в надлежащий порядок и был готов занять пост губерна-
тора, ибо островитяне ждут его, дескать, как майского дождичка.
Санчо низко ему поклонился и сказал:

—    Я постараюсь быть таким губернатором, чтобы назло всем
мошенникам душа моя попала на небо. И это я не из корысти мечу

в высокие начальники и залетаю в барские хоромы,— просто мне
хочется попробовать, какое оно, это губернаторство. <...>

В это время вошёл Дон Кихот и, узнав, о чём идёт речь и что
Санчо спешно принимает бразды правления, взял его за руку
и с дозволения герцога увёл к себе, дабы преподать советы, как
ему в той должности подобает себя вести. Итак, войдя в свой по-
кой, он запер дверь, почти насильно усадил Санчо рядом с собою
и нарочито медленно заговорил:

— Я возношу бесконечные благодарения Богу, друг Санчо, за
то, что прежде и раньше, чем счастье улыбнулось мне, на тебя сва-
лилась и на твою долю выпала такая удача. Я надеялся, что счаст-
ливый случай поможет мне вознаградить тебя за верную службу,
и вот я только-только начинаю преуспевать, а твои чаяния прежде
времени вопреки здравому смыслу уже сбылись...

Прежде всего, сын мой, тебе надлежит бояться Бога, ибо
в страхе Господнем заключается мудрость, будучи же мудрым, ты
избежишь ошибок.

Во-вторых, загляни внутрь себя и постарайся себя познать,
познание же это есть наитруднейшее из всех, какие только могут
быть. Познавши самого себя, ты уже не станешь надуваться, точ-
но лягушка, пожелавшая сравняться с волом, если же станешь,
то, подобно павлину, смущённо прячущему свой пышный хвост
при взгляде на уродливые свои ноги, ты невольно будешь прятать
хвост безрассудного своего тщеславия при мысли о том, что в род-
ном краю ты некогда пас свиней...

О своём худородстве, Санчо, говори с гордостью и признавай-
ся, не краснея, что ты из крестьян, ибо никому не придёт в голову
тебя этим стыдить, коль скоро ты сам этого не стыдишься; вообще
стремись к тому, чтобы стать смиренным праведником, а не над-
менным грешником...

Помни, Санчо: если ты вступишь на путь добродетели и будешь
стараться делать добрые дела, то тебе пе придётся завидовать де-
лам князей и сеньоров, ибо кровь наследуется, а добродетель при-
обретается, и она имеет ценность самостоятельную, в отличие от
крови, которая таковой ценности не имеет...

Ни в коем случае не руководствуйся законом личного произво-
ла: этот закон весьма распространён среди невежд, которые выда-
ют себя за умников.

Пусть слёзы бедняка вызовут в тебе при одинаково сильном
чувстве справедливости больше сострадания, чем жалобы богача.

Всячески старайся обнаружить истину, что бы тебе ни сулил
и пи преподносил богач и как бы ни рыдал и ни молил бедняк.

В тех случаях, когда может и должно иметь место снисхожде-
ние, не суди виновного по всей строгости закона, ибо слава судьи
сурового ничем не лучше славы судьи милостивого.

Если когда-нибудь жезл правосудия согнётся у тебя в руке, то
пусть это произойдёт не под тяжестью даров, но под давлением со-
страдания.

Если тебе когда-нибудь случится разбирать тяжбу недруга тво-
его, то гони от себя всякую мысль о причинённой тебе обиде и ду-
май лишь о том, на чьей стороне правда. <...>

Все эти назидания должны послужить к украшению твоей
души, а теперь послушай назидания, имеющие своею целью укра-
шение тела.

Глава ХШ

о второй части советов,
преподанных Дон Кихотом Санчо Пансе
Кто бы из тех, кто слышал вышеприведённые рассуждения
Дон Кихота, не признал бы его за человека совершенно здраво-
мыслящего и преисполненного самых благих намерений? Но, как
это на протяжении великой нашей истории не раз было замечено,
он начинал нести околёсную, только когда речь заходила о ры-
царстве, рассуждая же о любом другом предмете, он выказывал
ум ясный и обширный, так что поступки его неизменно расходи-
лись с его суждениями, а суждения с поступками; что же касается
второй части правил, коим он обучал Санчо, то здесь он выказал
остроумие чрезвычайное и в рассудительности своей и в своём по-
мешательстве дошёл до наивысшей точки. Санчо слушал его с не-
ослабным вниманием и старался удержать в памяти его советы:
видно было, что он намерен хорошенько запомнить их, дабы с их
помощью рождение нового губернатора протекло благополучно.
Дон Кихот между тем продолжал:

— Касательно того, как надлежит держать свой дом и само-
го себя, Санчо, то прежде всего я советую тебе соблюдать чисто-
ту и стричь ногти, а ни в коем случае не отращивать их, как это
делают некоторые, по невежеству своему воображающие, будто
длинные ногти составляют украшение рук, меж тем как если не
обстригать грязные эти наросты, то они смахивают на когти хищ-
ной птицы: это чудовищное безобразие и нечистоплотность.

Никогда не ходи, Санчо, распоясанным и неопрятным: беспо-
рядок в одежде есть признак расслабленности духа. <...>

Не потребляй ни чеснока, ни лука, дабы по запаху нельзя было
догадаться, что ты из мужиков.

Ходи медленно, говори раздельно, но не до такой степени, что-
бы можно было подумать, будто ты сам себя слушаешь, ибо вся-
кая напыщенность противна.

За обедом ешь мало, а за ужином ещё меньше, ибо здоровье
всего тела куётся в кузнице нашего желудка.

Будь умерен в питье из тех соображений, что человек, выпи-
вший лишнее, не хранит тайн и не исполняет обещаний. <...>

У тебя, Санчо, доброе сердце, а ведь без этого никакая наука
впрок не пойдёт. Поручи себя Господу Богу и старайся не укло-
няться от первоначального своего решения: я хочу сказать, что ты
должен поставить себе за правило и твёрдо наметить себе цель —
добиваться своего в любом деле, а небо всегда споспешествует бла-
гим желаниям. <...>

ГлаваХ/_У

0    том, как премудрый Санчо Панса вступил во владение

своим островом и как он начал им управлять
<...> Наконец Санчо выехал; его окружала многочисленная
свита; на нём был костюм, какой носят важные судейские; верх-
няя одежда, весьма широкая, была сшита из рыжеватого с разво-
дами камлота¹, а на голове у него красовалась такой же материи
шапочка; восседал он на муле, а за мулом, по особому распоряже-
нию герцога, шёл серый в новенькой шёлковой сбруе и соответ-
ствующих ослиному его званию украшениях. Время от времени
Санчо оглядывался на осла, коего общество доставляло ему такое
большое удовольствие, что он не поменялся бы местами с самим
императором германским. Прощаясь с герцогом и герцогинею, он
поцеловал им руки, а затем попросил своего господина благосло-
вить его, и тот благословил его со слезами. Санчо же принял его
благословение, вот-вот готовый расплакаться.

<...> Итак, Санчо со всею своею свитою прибыл в городок, на-
считывавший до тысячи жителей и являвшийся одним из лучших
владений герцога. Санчо Паисе сообщили, что остров называется
Баратария²: быть может, название это было образовано от назва-
ния городка, а быть может, оно намекало на то, что губернатор-
ство досталось Санчо Пансе дёшево. Как скоро губернатор со сви-
тою приблизился к воротам обнесённого стеною города, навстречу
вышли местные власти, зазвонили колокола, жители, едино-

¹

¹    Камлот — шерстяная или полушерстяная ткань обычно тёмного цве-
та, название от сатеШ — ткань из шерсти ангорской козы.

²    Баратария — от испанского слова Ьагаіо, то есть дешёвый.

душно изъявлявшие свой восторг, с великою торжественностью
повели Санчо в собор, и там было совершено благодарственное
молебствие, а засим с уморительными церемониями вручили ему
ключи от города и объявили его пожизненным губернатором ост-
рова Баратарии. Одеяние, борода, брюшко и низкорослость нового
губернатора приводили в изумление не только тех, кто понятия не
имел, в чём здесь загвоздка, но даже и людей, осведомлённых обо
всем, а таких было множество. Наконец из собора Санчо Пансу
провели в судебную палату, усадили в кресло, и тут герцогский
домоправитель сказал:

—    На нашем острове, сеньор губернатор, издревле ведётся обы-
чай: кто вступает во владение славным этим островом, тому зада-
ют некоторые вопросы, иногда довольно запутанные и трудные, он
же обязан на них ответить, и по его ответам горожане составляют
себе мнение о сметливости нового своего губернатора и радуются
его прибытию или же, напротив, приунывают. <...>

В это время в судебную палату вошли два человека: один из
них был одет крестьянином, другой был одет портным и держал
в руках ножницы; он-то и повёл речь:

—    Сеньор губернатор! Мы с этим сельчанином явились к ва-
шей милости вот из-за чего. Вчера этот молодец пришёл ко мне
в мастерскую (я, извините за выражение, портной и, слава Тебе
Господи, мастер своего дела), суёт мне в руки кусок сукна и спра-
шивает: «Сеньор! Выйдет мне колпак из этого куска?» Я прики-
нул, говорю: «Выйдет». Тут, думается мне, он, наверно, подумал,
и подумал неспроста, что я, конечно, хочу толику малую сукна
у него украсть,— либо это он судил по себе, либо уж такая дур-
ная слава идёт про портных, и вот он мне и говорит: погляди, мол,
не выйдет ли двух колпаков. Я смекнул, что он обо мне подумал.
«Выйдет»,— говорю. Он же, утвердившись в первоначальной сво-
ей и оскорбительной для меня мысли, стал все прибавлять да при-
бавлять колпаки, а я все: «Выйдет» да «Выйдет», и, наконец, до-
шли мы до пяти. Нынче он за ними явился, я ему их выдал, а он
отказывается платить за работу да ещё требует, чтобы я ему за-
платил или же вернул сукно.

—    Так ли всё это было, братец? — спросил Санчо.

—    Да, сеньор,— подтвердил крестьянин,— но только велите
ему, ваша милость, показать все пять колпаков, которые он мне
сшил.

—    С моим удовольствием,— молвил портной.

Нимало не медля, он высвободил из-под плаща руку, на ка-
ждом пальце которой было надето по колпачку, и сказал:

—    Вот все пять колпачков, которые мне заказал этот человек,
и больше у меня, клянусь Богом и совестью, ни клочка сукна не
осталось, я готов представить мою работу на рассмотрение цехо-
вых старшин.

Количество колпачков и необычность самой тяжбы насмеши-
ли всех присутствовавших, Санчо же, немного подумав, сказал:

—    Я полагаю, что нам с этим делом долго задерживаться не
приходится: решим его сей же час, как нам подсказывает здравый
смысл. Вот каков будет мой приговор: портному за работу не пла-
тить ничего, крестьянину сукна не возвращать, колпачки пожерт-
вовать заключённым, и дело с концом.

Если нижеследующий приговор по делу о кошельке скотовода
вызвал у окружающих удивление, то этот приговор заставил их
рассмеяться, однако же всё было сделано так, как распорядился
губернатор. Засим к губернатору явились два старика; одному из
них трость заменяла посох, другой лее, совсем без посоха, повёл
такую речь:

—    Сеньор! Я дал взаймы этому человеку десять золотых —
я хотел уважить покорнейшую его просьбу, с условием, однако ж,
что он мне их возвратит по первому требованию. Время идёт,
а я у него долга не требую: боюсь поставить его этим в ещё более
затруднительное положение, нежели в каком он находился, ког-
да у меня занимал; наконец вижу, что он и не собирается платить
долг, ну и стал ему напоминать, а он мало того что не возвраща-
ет, но ещё и отпирается, говорит, будто никогда я ему этих деся-
ти эскудо взаймы не давал, а если, дескать, и был такой случай,
то он мне их давным-давно возвратил. У меня нет свидетелей ни
займа, ни отдачи, да и не думал он отдавать мне долг. Нельзя ли,
ваша милость, привести его к присяге, и вот если он и под прися-
гой скажет, что отдал мне деньги, то я его прощу немедленно, вот
здесь, перед лицом Господа Бога.

—    Что ты на это скажешь, старикан с посохом? — спросил
Санчо.

Старик же ему ответил так:

—    Сеньор! Я признаю, что он дал мне взаймы эту сумму,—
опустите жезл, ваша милость, пониже. И коли он полагается на
мою клятву, то я клянусь в том, что воистину и вправду возвратил
и уплатил ему долг.

Губернатор опустил жезл, после чего старик с посохом попро-
сил другого старика подержать посох, пока он будет приносить
присягу, как будто бы посох ему очень мешал, а затем положил
руку на крест губернаторского жезла и объявил, что ему, точно,

ссудили десять эскудо, ныие с него взыскиваемые, но что он их
передал заимодавцу из рук в руки, заимодавец же, мол, по ошиб-
ке несколько раз потом требовал с него долг. Тогда великий гу-
бернатор спросил заимодавца, что тот имеет возразить противной
стороне, а заимодавец сказал, что должник, вне всякого сомне-
ния, говорит правду, ибо он, заимодавец, почитает его за челове-
ка порядочного и за доброго христианина, что, по-видимому, он
запамятовал, когда и как тот возвратил ему десять эскудо, и что
больше он их у него не потребует. Должник взял свой посох и, от-
весив поклон, направился к выходу; тогда Санчо, видя, что долж-
ник, как ни в чём не бывало, удаляется, а истец покорно на это
смотрит, опустил голову на грудь и, приставив указательный па-
лец правой руки к бровям и переносице, погрузился в раздумье,
но очень скоро поднял голову и велел вернуть старика с посохом,
который уже успел выйти из судебной палаты. Старика привели,
Санчо же, увидев его, сказал:

—    Дай-ка мне, добрый человек, твой посох, он мне нужен.

—    С великим удовольствием,— сказал старик,— нате, сеньор.

И он отдал ему посох. Санчо взял посох, передал его другому

старику и сказал:

—    Ступай с Богом, тебе заплачено.

—    Как так, сеньор? — спросил старик.— Разве эта палка стоит
десять золотых?

—    Стоит,— отвечал губернатор,— а если не стоит, значит, глу-
пее меня никого на свете нет. Сейчас вы увидите, гожусь я управ-
лять целым королевством или не гожусь.

И тут он велел на глазах у всех сломать и расколоть трость.
Как сказано, так и сделано, и внутри оказалось десять золотых;
все пришли в изумление и признали губернатора за новоявленного
Соломона. К Санчо обратились с вопросом, как он догадался, что
десять эскудо спрятаны в этой палке. Санчо же ответил так: видя,
что старик, коему надлежало принести присягу, дал подержать по-
сох на время присяги истцу, а поклявшись, что воистину и вправ-
ду возвратил долг, снова взял посох, он, Санчо, заподозрил, что
взыскиваемый долг находится внутри трости. Отсюда, мол, след-
ствие, что сколько бы правители сами по себе ни были бестолко-
вы, однако вершить суд помогает им, видно, никто как Бог; при-
том о подобном случае он, Санчо, слыхал от своего священника,
память же у него изрядная, и если б только он не имел привычки
забывать как раз то, о чём ему подчас нужно бывает вспомнить, то
другой такой памяти нельзя было бы сыскать на всём острове. На-
конец старик устыжённый и старик удовлетворённый вышли из

судебной палаты, оставшиеся были изумлены, тот же, кому было
поручено записывать слова, действия и движения Санчо, всё ещё
не мог решить: признавать и почитать Санчо за дурака или же за
умника. <...>

Глава /_Х/Ц

повествующая о приключении,
которое принесло Дон Кихоту больше горя, нежели все,
какие до сих пор у него были

<...> Однажды утром Дон Кихот, облачённый во все свои до-
спехи, ибо он любил повторять, что его наряд — это его доспехи,
а в лютой битве его покой, и оттого не расставался с ними ни на
мгновение, выехал прогуляться по набережной и вдруг увидел,
что навстречу ему едет рыцарь, вооружённый, как и он, с головы
до ног, при этом на щите у него была нарисована сияющая луна;
приблизившись на такое расстояние, откуда его должно было
быть слышно, рыцарь возвысил голос и обратился к Дон Кихоту
с такою речью:

— Преславный и неоценённый рыцарь Дон Кихот Ламанч-
ский! Я тот самый Рыцарь Белой Луны, коего беспримерные
деяния, уж верно, тебе памятны. Я намерен сразиться с тобою
и испытать мощь твоих дланей¹⁵, дабы ты признал и подтвердил,
что моя госпожа, кто бы она ни была, бесконечно прекраснее
твоей Дульсииеи Тобосской, и если ты открыто в этом призна-
ешься, то себя самого избавишь от смерти, меня же — от тру-
да умерщвлять тебя. Если же ты пожелаешь со мной биться
и я тебя одолею, то в виде удовлетворения я потребую лишь,
чтобы ты сложил оружие и, отказавшись от дальнейших по-
исков приключений, удалился и уединился в родное своё село
сроком на один год и, не притрагиваясь к мечу, стал проводить
свои дни в мирной тишине и благодетельном спокойствии, ибо
того требуют приумножение достояния твоего и спасение твоей
души. Буде же ты меня одолеешь, то в сём случае ты волен от-
сечь мне голову, доспехи мои и конь достанутся тебе, слава же
о моих подвигах прибавится к твоей славе. Итак, выбирай лю-
бое и с ответом не медли, потому что я намерен нынче же с этим
делом покончить.

Дон Кихот был поражён и озадачен как дерзким тоном Рыца-
ря Белой Луны, так и причиною вызова, и он строго, впрочем со-
храняя наружное спокойствие, ему ответил:

—    Рыцарь Белой Луны! О подвигах ваших я доселе не был на-
слышан, и я готов поклясться, что вы никогда не видели сиятель-
нейшую Дульсинею Тобосскую; я уверен, что если б вы её виде-
ли, то воздержались бы от подобного вызова, ибо, улицезрев её,
вы тот же час удостоверились бы, что не было и не может быть на
свете красавицы, которая сравнялась бы с Дульсииеей. Поэтому
я не стану говорить, что вы лжёте, а скажу, что вы заблуждаетесь,
вызов же, который вы мне сделали, я на указанных вами услови-
ях принимаю и предлагаю сразиться сей же час, не откладывая до
другого дня. Единственно, на что я не могу согласиться, это чтобы
слава о ваших подвигах перешла ко мне, ибо мне неизвестно, ка-
ковы они и что они собой представляют,— с меня довольно моих,
каковы бы они ни были. Выбирайте же себе любое место на поле
битвы, я выберу себе, а там что Господь даст.

В городе уже заметили Рыцаря Белой Луны и уведомили ви-
це-короля¹⁶ как о самом рыцаре, так и о том, что он вступил в раз-
говор с Дон Кихотом Ламанчским. Вице-король, полагая, что это
какое-нибудь новое приключение, подстроенное <...> кем-либо
из барселонских дворян, вместе с доном Аитоньо и множеством
других кавальеро поспешил на набережную и прибыл туда как
раз в ту минуту, когда Дон Кихот поворачивал Росинанта, чтобы
взять разбег. Увидев, что всадники вот-вот налетят друг на дру-
га, вице-король стал между ними и спросил, что за причина столь
внезапной битвы. Рыцарь Белой Луны ответил, что спор у них
зашёл о том, кто первая красавица в мире, и, вкратце повторив
всё то, о чём оп уже говорил Дон Кихоту, перечислил условия по-
единка, принятые обеими сторонами. Вице-король приблизился
к дону Антоньо и тихо спросил, знает ли он, кто таков Рыцарь Бе-
лой Луны, и не намерен ли он подшутить над Дон Кихотом. Дон
Антоньо ему ответил, что рыцаря он не знает и не знает также,
в шутку или по-настоящему вызывает он Дон Кихота на поеди-
нок. Ответ дона Антоньо привёл вице-короля в замешательство,
и он заколебался: позволить или воспретить единоборство; и все
же он не мог допустить мысли, что это не шуточный поединок,
а потому отъехал в сторону и сказал:

—    Сеньоры кавальеро! Коль скоро у каждого из вас нет ино-
го выхода, кроме как признать правоту своего противника или
же умереть, между тем сеньор Дои Кихот продолжает стоять на
своём, а ваша милость. Рыцарь Белой Луны, на своём, то начи-
найте с Богом.

Рыцарь Белой Луны в изысканных
и остроумных выражениях поблагодарил
вице-короля за то, что он им позволил
сразиться, и с такою же речью обратил-
ся к вице-королю Дон Кихот; затем, все-
цело отдавшись под покровительство сил
небесных, а равно и под покровительство
Дульсинеи (как это он имел обыкновение
делать перед началом всякого боя), Дои
Кихот снова взял небольшой разбег, ибо
заметил, что его противник также берёт
разгон, после чего без трубного звука
и без какого-либо другого сигнала к бою
рыцари одновременно поворотили коней
и ринулись навстречу друг другу, но конь
Рыцаря Белой Луны оказался проворнее и успел пробежать две тре-
ти разделявшего их расстояния, и тут Рыцарь Белой Луны, не пус-
кая в ход копья (которое он, видимо, нарочно поднял вверх), с такой
бешеной силой налетел на Дон Кихота, что тот вместе с Росинантом
совершил рискованное падение. Рыцарь Белой Луны мгновенно
очутился подле него и, приставив к его забралу копьё, молвил:

 

—    Вы побеждены, рыцарь, и вы умрёте, если не пожелаете
соблюсти условия нашего поединка.

Дон Кихот, ушибленный и оглушённый падением, не подни-
мая забрала, голосом слабым и глухим, как бы доносившимся из
подземелья, произнёс:

—    Дульсинея Тобосская — самая прекрасная женщина в мире,
а я самый несчастный рыцарь на свете, но моё бессилие не должно
поколебать эту истину. Вонзай же копьё своё, рыцарь, и отними
у меня жизнь, ибо честь ты у меня уже отнял.

—    Ни в коем случае,— объявил Рыцарь Белой Луны,— пусть
всё так же идёт по миру слава о красоте сеньоры Дульсинеи То-
босской. Я удовольствуюсь тем, что досточтимый Дон Кихот уда-
лится в своё имение на год, словом, впредь до особого моего рас-
поряжения, о чём у нас было условлено перед началом схватки.

Всё это слышали вице-король, дон Антоньо и многие другие,
при сём присутствовавшие, и слышали они также ответ Дон Ки-
хота, который объявил, что коль скоро ничего оскорбительного
для Дульсинеи с него не требуют, то он, будучи рыцарем добросо-
вестным и честным, всё остальное готов исполнить. Выслушав это
признание, Рыцарь Белой Луны поворотил коня и, поклонившись
вице-королю, поскакал коротким галопом в город.

Глава ЬХШ

о том, как Дон Кихот занемог, о составленном им
завещании и о его кончине

Ничто на земле не вечно, всё с самого начала и до последнего
мгновения клонится к закату, в особенности жизнь человеческая,
а как небо не наделило жизнь Дон Кихота особым даром замед-
лять своё течение, то смерть его и кончина последовала совершен-
но для него неожиданно; может статься, он сильно затосковал по-
сле своего поражения, или уж так предуготовило и распорядилось
небо, но только он заболел горячкой, продержавшей его шесть
дней в постели, и всё это время его навещали друзья: священник,
бакалавр и цирюльник, добрый же оруженосец Санчо Панса не от-
ходил от его изголовья...

— Поздравьте меня, дорогие мои: я уже не Дон Кихот Ла-
манчский, а Алонсо Кихано, за свой прав и обычай прозванный
Добрым. Ныне я враг Амадиса Галльского и тьмы-тьмущей его
потомков, ныне мне претят богомерзкие книги о странствующем
рыцарстве, ныне я уразумел свое недомыслие, уразумел, сколь
пагубно эти книги на меня повлияли, ныне я по милости Божией
научен горьким опытом и предаю их проклятию. <...>

Священник попросил всех удалиться и, оставшись с Дон Кихо-
том наедине, исповедал его. Бакалавр пошёл за писарем и не в дол-
гом времени возвратился вместе с ним и с Санчо Пансой; Санчо же
ещё раньше узнал от бакалавра, в каком состоянии находится его
господин, и теперь он, видя, что ключница и племянница плачут,
искривил лицо и золился слезами. <...>

Мы не станем описывать, как плакали Санчо, племянница
и ключница Дон Кихота, равно как не будем приводить новые
эпитафии, ему посвящённые, за исключением лишь следующей,
сочинённой Самсоном Карраско:

 

Под плитою сей замшелой
Спит идальго, до того
Телом мощный, духом смелый,

Что бессмертья не сумела
Даже смерть лишить его.

Он по всей стране скитался,

Всем посмешищем служил,

С мненьем света не считался,

Но, хотя безумцем жил,

С жизнью, как мудрец, расстался.

(Перевод Н. М. Любимова)

Обдумываем прочитанное, делимся впечатлениями

1.    Что вы узнали о нраве и образе жизни главного героя романа
Дон Кихота из I главы первой части? Расскажите, какое впечат-
ление на вас произвело описание его внешности и то, как он
выбирал имя себе, как обдумывал имя для коня, как определил
для себя даму сердца.

2.    Почему Дон Кихот решил стать странствующим рыцарем? Как
проходила его подготовка к первому выезду? Как Сервантес объ-
ясняет желание Дон Кихота пуститься в путь без промедления?
В чём проявляется насмешливое отношение автора к своему
сумасбродному герою и его намерениям? Каким образом автор
создаёт комичные ситуации во II главе первой части?

3.    Как происходит посвящение Дон Кихота в рыцари? Какие каче-
ства характера главного героя проявляются в сцене посвя-
щения? В чём вы видите комизм этой ситуации? Над кем вы
больше смеётесь — над самим героем или людьми, которые его
окружают? Кому сочувствуете?

4.    Обратитесь к содержанию III главы первой части, которая по-
вествует о первом выезде Дон Кихота. Расскажите подробно об
истории с пастушком. Как вы думаете, почему автор заканчива-
ет историю Андреса так печально? О чём вы подумали, когда
узнали, как разрешилась ситуация?

5.    Опираясь на содержание VII главы первой части, объясните,
почему Дон Кихот в оруженосцы выбрал именно Санчо Пансу
и почему бедный землепашец согласился на предложение сво-
его хозяина. Какое впечатление произвёл на вас Санчо Панса?

6.    Прочитав текст VIII главы первой части, обсудите в группе сле-
дующие вопросы.

•    Кем вам кажется Дон Кихот в описанных приключениях: су-
масшедшим; ребёнком, играющим в рыцаря; фантазёром
и выдумщиком или ещё кем-то? Почему?

•    Какие ситуации вам показались смешными?

•    Почему автор, на ваш взгляд, соединяет комическое и совсем
не смешное, драматическое начало, рассказывая читателям
эту историю?

•    Если бы вам пришлось нарисовать Дон Кихота в этой ситу-
ации, как бы вы изобразили его? (Словесно или рисунком.)

7.    Выскажите своё мнение о поведении Дон Кихота в отношении по-
хоронной процессии (XIX глава первой части). Какие мысли и чув-
ства вызвало у вас предложение Санчо Пансы называть Дон Кихота
Рыцарем Печально Образа? Как это характеризует Санчо Пансу?

8.    Прочитайте главы XXXI и XXXII второй части романа и охарак-
теризуйте поведение духовника герцога и Дон Кихота. Кто, на
ваш взгляд, одерживает победу в этой словесной дуэли? На
чьей стороне вы?

9.    Опираясь на содержание Х1_И и Х1_Ш глав второй части, расскажи-
те о советах, которые дал Дон Кихот Санчо Пансе перед вступле-
нием последнего на должность губернатора. Какие из них вы бы
и сами приняли во внимание? Запишите в тетрадь несколько со-
ветов, которым, как вы считаете, необходимо следовать каждому
человеку, тем более вступающему на государственную службу.

10.    Подготовьте подробный пересказ содержания Х1Л/ главы второй ча-
сти о том, как Санчо Панса вступил в должность губернатора остро-
ва и как он вершил суд. Дайте характеристику Санчо Пансе и опре-
делите, каких из советов Дон Кихота он твёрдо придерживается.

11.    Прочитав текст [.ХМ и 1_Х\/ глав второй части, обсудите в группе
следующие вопросы.

•    Как вы думаете, в чём причина поединка Дон Кихота с Рыца-
рем Белой Луны?

•    Как вы оцениваете поведение рыцарей во время поединка?
Каким образом проявляется благородство обоих?

•    Как бы вы определили состояние Дон Кихота после поединка?

•    Почему, по-вашему, автор приводит героя к поражению?

•    Если бы вам пришлось нарисовать Дон Кихота в этой ситуа-
ции, как бы вы изобразили его? (Словесно или рисунком.)

12.    Прочитав текст \-XXW главы второй части, выполните задания
и обсудите в группе следующие вопросы.

•    Подберите слова, выражающие ваши ощущения после про-
чтения данной сцены, и запишите их.

•    Как вы относитесь к отказу умирающего Дон Кихота от звания
странствующего рыцаря и возвращению к своему исконному
имени?

•    Почему автор приводит Дон Кихота к смерти?

Поразмышляем и поговорим о прочитанном

1. В первом мадридском издании книги М. де Сервантеса «Дон
Кихот» была помещена карта странствий «хитроумного идаль-
го». Маршрут странствующего рыцаря графически удивителен:
с виду никуда не ведущая, «мотающаяся» кривая, которая по-
степенно замыкается в петлю, возвращаясь к исходной точке. На
карте изображено собственно три маршрута по количеству вы-
ездов рыцаря из дома и возвращений домой. Охарактеризуйте

каждый из маршрутов Дон Кихота и составьте их схему, возмож-
но, используя контурную карту Испании.

1)    Каким был первый маршрут Дон Кихота и что он успел тогда
сделать?

2)    Почему Сервантес решил продолжить своё произведение,
хотя есть предположения, что первыми шестью главами он
поначалу думал ограничиться?

3)    В чём заключается особенность второго путешествия Дон Ки-
хота? Насколько расширились границы второго маршрута?

4)    Почему, отправляя своих героев в третье путешествие, автор
романа о Дон Кихоте заставляет их пройти не только по Ла-
манче, но почти по всей Испании?

2.    Поразмышляйте, для чего человеку нужен друг. А для чего в ли-
тературных произведениях изображаются друзья главных геро-
ев? Вспомните, например, Тома Сойера и Гекльберри Финна,
Робинзона и Пятницу, Шерлока Холмса и доктора Ватсона. За-
чем же Сервантесу понадобилось дать в спутники Дон Кихоту
именно такого героя, как Санчо Панса? Что в характерах героев
общее и что их различает?

3.    Объединитесь в группы и, внимательно прочитав диалог Дон Ки-
хота и Санчо Пансы о свободе, подготовьте его чтение по ролям
и ответы на вопросы.

—    Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот,
которые небо изливает на людей; с нею не могут сравниться ника-
кие сокровища. <...> Ради свободы, так же точно, кате и ради че-
сти, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя
есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случиться
с человеком. <...> Блажен тот, кому небо посылает кусок хлеба, за
который он не обязан никого благодарить, кроме самого неба!

—    А всё-таки,— отозвался Санчо,— что бы вы ни говорили,
нехорошо это будет с нашей стороны, если мы не почувствуем бла-
годарности за кошелёк с двумя сотнями золотых, который препод-
нёс мне герцогский домоправитель; я его, вроде как успокаива-
ющий пластырь, ношу возле самого сердца,— мало ли что может
быть: ведь не всегда нам попадаются замки, где за нами ухажива-
ют, случается заезжать и на постоялые дворы, где нас колотят...

1) Кто из собеседников больше похож на автора? Что роднит
Дон Кихота с Сервантесом?

2)    Что делает Санчо Пансу одной из ипостасей¹ автора?

—

¹ Ипостась — здесь: одна из форм проявления, воплощения кого-либо,
чего-либо; одной из ипостасей — в качестве, в роли.

4. Рассмотрите иллюстрации художников разных эпох к роману
М. де Сервантеса «Дон Кихот» (в тексте или подобранные само-
стоятельно), сравните их, постарайтесь почувствовать и понять
различие в интерпретациях¹ образа Дон Кихота. Подготовьте не-
большое высказывание по одной из них или по нескольким, ис-
пользуя следующие фразы: «Французский художник XIX века
Гюстав Доре изображает Дон Кихота в самых известных сценах
романа...», «На иллюстрации ... Доре Дон Кихот изображён без-
умным стариком, окружённым видениями из рыцарских рома-
нов...», «Многие художники обращались к сцене битвы Дон Кихота
с ветряными мельницами, но у Гюстава Доре иллюстрация к этой
сцене поражает...», «У французского художника XIX века Оноре
Домье комическая внешность Дон Кихота лишь подчёркивает его
духовное величие и подчёркивает трагичность судьбы искателя
правды», «Художник-график XX века Савва Бродский, изображая
Дон Кихота и Санчо Пансу, подчёркивает в их внешности ...», «Ра-
боты испанского художника XX века Сальвадора Дали отличаются
красочностью и своеобразием...», «У Дали Дон Кихот — герой, ко-
торый...», «Образ, созданный иллюстрацией современного мекси-
канского художника Октавио Окампо, поражает своей необычно-
стью, объёмностью и многомерностью. В нём мы видим слияние
образов Дон Кихота, Санчо и даже самого Сервантеса...»

Работаем творчески

♦ Прочитайте высказывания известных людей о Дон Кихоте в ци-
татной подсказке, выберите наиболее понравившуюся вам ци-
тату и, опираясь на неё, напишите сочинение-рассуждение на
одну из предложенных тем:

•    «Вылиняли ли от времени сердце Дон Кихота и смекалка
Санчо Пансы?»;

•    «Каждый ли человек может быть немножко Дон Кихотом?»;

•    «Что случится, если переведутся такие люди, как Дон Кихот?»;

•    «Что же выражает собой Дон Кихот?».

Цитатная подсказка

1. Декорации устарели, костюмы вышли из моды, нравы измени-
лись. Но сердце Дон Кихота и смекалка простодушного Санчо
Пансы не вылиняли от времени (И. Г. Эренбург).

¹ Интерпретация (лат. Мегрг^аНо — разъяснение, истолкование) —
творческое раскрытие образа или темы произведения, основанное на
собственном ощущении автора; трактовка.

2.    Каждый человек есть немножко Дон Кихот, но более всего
бывают Дои Кихотами люди с пламенным воображением, лю-
бящею душою, благородным сердцем, даже сильною волею
и с умом... (Б. Г. Белинский)

3.    Когда переведутся такие люди, как Дон Кихот, пускай за-
кроется навсегда книга истории: в ней нечего будет читать
(Я. С. Тургенев).

4.    Что выражает собой Дон Кихот? — Веру, прежде всего; веру
в нечто вечное, незыблемое, в истину (Я. С. Тургенев).

Вам, любознательные!

Интерпретация образа Дон Кихота
в поэзии и других видах искусства

♦    Прочитайте представленные в этой рубрике стихи русского, англий-
ского и украинского поэтов о Дон Кихоте. Сравните изображение
Дон Кихота в них и в романе М. де Сервантеса, сделайте выводы
о восприятии этого образа представителями разных литератур.

♦    Обратитесь к интерпретации романа М. де Сервантеса «Дон Ки-
хот» в других видах искусства, воспользовавшись списком про-
изведений в рубрике «Взаимодействие искусств».

Дон Кіхот

В уламках од зброї з іржавим мечем
Він гордою їде ходою,

І погляд у нього сіяє вогнем,

І серце аж рветься до бою.

Меча не пускає він з лицарських рук
І страху ніколи не знає,

Життя його — низка і горя, і мук,

Та іншого він не бажає.

На діло лицарське себе він оддав —

Ставать за малих, в обороні,

І де він неправду і зло зустрічав,

Там сміло він брався до броні.

Що нині не те, як колись, він не знав,

У дивні закоханий мрії,

І давні страшила по світу шукав.

Дракони, і велетні, й змії.

Не відав, що тії страшила в наш час
Вже нашу придбали подобу.

I в сяйв1 злота 1 лишних окрас
Мордують людей, мов худобу...

(Б. Д. Гртченко)

* * *

...Всего грустнее в грустной сей истории,
Что мы смеёмся, а герой ведь прав,
Провозглашая славные теории
Борьбы с насильем и защиты прав.

Но мир его относит к категории
Безумцев, ничего не разобрав;

Весьма печальный вывод получился
Для тех, кто размышлять не разучился.

Святая месть, преследованье зла.
Защита слабых, сирых, оскорблённых,
Неукротимой доблести дела,

Туземцев избавленье угнетённых.

Ужель насмешка дерзкая могла
Коснуться этих истин просветлённых?
Где идеала нравственный оплот?

Тогда Сократ ведь тоже Дон Кихот!

(Дж. Г. Н. Байрон,
перевод Т. Г. Гнедин)

Обращаемся к интернету

Сайты, посвящённые М. де Сервантесу

•    http://itmydream.com (Сайт «ItMyDream» «Мигель де Серван-
тес Сааведра. Хитроумный идальго Дои Кихот Ламанчский»)

•    http://гиspain.net (Сайт Института Сервантеса — Instituto Cer-
vantes)

•    http://letter.com.ua (Сайт «Биографии известных людей»)

•    http://www.sky-art.com (Сайт «Небесное искусство»)

Взаимодействие искусств

Музыка. Л. Минкус. Балет «Дон Кихот»; Ж. Массне. Опера
«Дон Кихот».

Театр, кино, мультипликация. Фильм-балет «Дон Кихот» (реж.
Б. Лардж, М. Барышников, США, 1984); художественный фильм
«Дон Кихот» (реж. Г. М. Козинцев, СССР, 1957); мультиплика-
ционный фильм «Дон Кихот» (реж. X. Позо, Италия—Испания,
2007) и др.

Бросим мышку, возьмём книжку

Прочитайте книги, рекомендованные для внеклассного и семей-
ного чтения, оформите дневник читателя.

•    Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (отрывки).

•    К. Марло «Доктор Фауст».

Тренируем память, развиваем мышление

Организуйте игру «Литературное лото». Сделайте несколько за-
готовок карт с характеристиками, относящимися к Дон Кихоту
или Санчо Пансе, и карточки с их именами по количеству за-
готовок. Один участник игры зачитывает характеристики героев
вразброс, остальные закрывают их карточками с именами. Вы-
игрывает тот, кто правильно закрыл все ячейки. Выигравшими
могут быть несколько участников.

Чрезмерная подвижность, энергичность	Практицизм, в основе которо- го лежит народ- ная мудрость	Обжорство, при- страстие ко сну, лень	Мечтательность вследствие книжной му- дрости
Бескорыстие, щедрость	Маленький, толстый	Человеческое достоинство	Антипатия ко сну, приёму пищи и т. п.
Худой, высокий	Восприятие мира сквозь призму рыцарской идеи	Здоровая кре- стьянская рас- судительность	Весёлый харак- тер, смешли- вость
Уважение к женщине	Необразован- ность	Красноречие	Простая кре- стьянская речь

 
 Это материал учебника Литература 8 класс Халабаджах